Призрак в лунном свете - Говард Филлипс Лавкрафт

Как Боэций и почти все выдающиеся персоны его времени, Тот Самус происходил из великого рода Анисиев. Его генеалогическое древо с большущей точностью и огромнейшей гордостью восходило ко всем значимым героям Республики. Его полное имя, протяженное и помпезное в полном согласии с обычаем эпохи, поправшей простоту и лаконизм, звучало, согласно фон Хрюндлеру, как Гай Анисий Магний Фурий Камилл Корнелий Валерий Юлий Помпей Тот Самус, хотя Несмышлитт между Камиллом и Корнелием добавляет благородные номены^[49] Клавдий Десятипуп, тогда как Луи Отброс не согласен ни с первым, ни со вторым вариантом, приводя свой собственный — Магний Фурий Камилл Аврелий Антонин Флавий Анисий Петроний Валериан Тот Самус.

Выдающийся критик и биограф родился в 486 году, вскоре после свержения Хлодвигом римского владычества в Галлии. Рим и Равенна соперничают за честь его рождения, но факты указывают на то, что искусству ритора и философа Тот Самус обучался в Афинах, которые, вопреки поверхностным мнениям, не так-то и сильно были притеснены Феодосием столетием раньше. В 512 году, во время культивирующего царствования ост-гота Теодориха, Тот Самус преподавал риторику в Риме, в 516-м — становится консулом вместе с Помилием Нуманцием Бомбастом Марцианом Богомразом. После смерти Теодориха в 526 году Тот Самус удалился от общества, дабы свершить свой великолепный труд «См. источник», исполненный в столь превосходном цицероновском стиле, что его можно по праву назвать классикой мысли, ныне не присной, — как и вирши Клавдия Клавдиана, жившего веком ранее. Впоследствии великий творец был призван в придворный круг, дабы стать почетным ритором Теодата — племянника Теодориха.

Когда же воцарился узурпатор Витигес, Тот Самус впал в немилость и даже заключен был под стражу, но на диво скорый приход византийско-римских войск под командованием Велизария даровал ему свободу и восстановил почетный статус в обществе. Во время осады Рима Тот Самус проявил отвагу защитника, и вместе с лучшими мужами Велизария прошел до Альбы, Порто и Центумцелл. После франкской осады Милана был Тот Самус избран для сопровождения ученого епископа Дация в Грецию и пребывал в его резиденции в Коринфе в 539 году; а около 541 года перебрался в Константинополь, где чествовали его в августейших сферах и сам Юстиниан, и Юстин Второй. Императоры Тиберий и Маврикий уважали Тота и в преклонные его годы, и внесли немалый вклад в бессмертие его имени — особенно в этом отметился Маврикий, коему в удовольствие было прослеживать род свой до Древнего Рима, хоть и родился он на территории Малой Азии, в Каппадокии. Именно Маврикий повелел на сто первый день рождения Тота Самуса утвердить его труды учебными пособиями для всех имперских школ. Столь великая честь оказалась роковой для старого ритора, и от радости он мирно скончался в своем доме подле собора Святой Софии за шестеро суток до наступления сентябрьских календ, в 587 году от Рождества Христова, на сто втором году жизни.

Невзирая на смутные времена в Италии, тело Тота Самуса было доставлено в Равенну с целью погребения и предано земле в Клаассе, но ломбардский герцог Сполетто изъял труп из земли и учинил над ним глумленье, а после забрал череп в качестве подарка королю Автарию — дабы тот испивал из него, как из чаши, на своих разнузданных пирах.

Череп Тота Самуса с гордостью передавался от короля к королю в ломбардском роду. Во время взятия Павии Карлом Великим в 774 году данный трофей был отнят у отступника Дезидерия и помещен в обоз франкского завоевателя. Считается, что именно из этого сосуда папа Лев совершал таинство помазания на царство, сделавшее героя-номада^[50] императором Священной Римской империи. Карл взял череп Тота Самуса в свою столицу Аахен, и вскоре презентовал его своему саксонскому учителю Алкуину, после смерти которого в 804 году трофей был переправлен родичами Алкуина в Англию.

Вильгельм Завоеватель впоследствии обнаружил реликвию в монастырском тайнике — туда ее поместило благочестивое семейство Алкуина, полагая, что пред ними — глава святого, с Божьей помощью повергшего племя ломбардов одними лишь молитвами^[51]. К его чести, к своей находке он отнесся почтительно. Даже грубые солдафоны Кромвеля, сровнявшие с землей ирландское аббатство Баллилог (в которое череп Самуса тайком перевез в 1539-м один набожный папист после тюдоровской секуляризации^[52]) в 1650 году, не дерзнули уничтожить досточтимую реликвию.

После множества сих треволнений череп Святого Самуса достался рядовому Козлодою Хопкинсу, который вскоре сменял его у Святосхрана Стаббса на фунт свежего вирджинского табаку. Стаббс, отправляя своего сына Зоробабеля искать счастья в Новой Англии в 1661 году (считая, что веяния Реставрации губительны для благочестивого юного йомена^[53]), вручил ему главу святого Самуса — или, вернее, Брата Самуса, ибо к папской эстетике питал Стаббс крайнее отвращение, — в качестве талисмана на удачу. Осев в Салеме, Зоробабель построил скромный домишко близ городской водокачки и поместил реликвию в сервант, подпиравший печную трубу. Реставрационные настроения все же коснулись его, как открылось позже, ибо сделался Стаббс-младший заядлым игроком в орлянку и проиграл череп Эпенету Декстеру, свободному гражданину проездом из Провиденса.

В доме Декстера, что в северной части города близ нынешнего пересечения Северной Мейн-стрит и Олни-стрит, он и оставался вплоть до рейда Сагамора Канончета^[54], случившегося тридцатого марта 1676 года в ходе Войны Короля Филипа^[55]. Мудрый вождь, распознавший в черепе предмет особого почитания и достоинства, отправил его в Коннектикут — как подарок союзной фратрии пекотов. Четвертого апреля колонисты пленили вождя, и вскоре учинили над ним казнь, и многотрудное странствие мертвой главы Тота Самуса продолжилось.

Пекоты, ослабленные предшествующей войной, не могли ныне оказать пострадавшим наррангасеттам никакой помощи, и в 1680 году голландский торговец пушниной из Олбани, Петр ван Швах, выкупив реликвию за жалкий мизер в два гульдена, сличил его значимость по полустертой надписи, начертанной ломбардским алфавитом (тут следует пояснить, что в числе полезных навыков голландских меховщиков семнадцатого века присутствовало знание истории письма и памятников древней письменности):