Призрак в лунном свете - Говард Филлипс Лавкрафт

Случилось так, что в городе Зете, многолюдном и многобашенном, произошел довольно обыденный столичный инцидент. Но не только лишь потому, что находился Зет на планете, где произрастала диковинная флора и господствовала невероятная фауна, отличался случай тот от похожих происшествий в Лондоне, Париже или любой другой изведанной столице.

Благодаря искусно скрытой нечестности пожилого, но проницательного чинуши казна Зета была истощена. Не сияли уж в казнохранилище бруски злата, уложенные штабелями, а над пустыми ларями плел изысканное кружево насмешник-паук. Когда наконец визирь Ялден ступил под сень темного хранилища и обнаружил кражу, вольготно обжившие подземелье крысы смерили его недобрыми взглядами, веля безмолвно — прочь, чужак!

Не велось учета с тех пор, как многие луны назад преставился старый хранитель Кишан, и велико было смятение Ялдена, когда обнаружил он вместо ожидаемого богатства пустоту. Низшие твари флегматично ползали в щелях меж плит, что мостили пол казнохранилища, но Ялден не мог позволить себе их животное равнодушие. Пропажа злата была очень серьезной проблемой, какую надобно было решить в кратчайший срок, и Ялдену не оставалось ничего другого, кроме как обратиться за советом к Урну, существу по природе своей весьма и весьма зловещему.

Урн, тварь крайне сомнительной природы, выступал фактическим халифом Зета. Он до поры пребывал во внешних безднах, но однажды ночью прибыл в Зет и был схвачен жрецами культа Шамит. Его чрезвычайно причудливое исконное обличье вкупе с умением виртуозно подражать виду других произвело на священных братьев впечатление. Дар Урна, в разумении их, открывал великие возможности, и потому в конце концов поименовали Урна пророком и Божеством, и было созвано новое братство ради служения Ему — а также провозглашения от лица Его жреческих указов и наущений. Подобно дельфийским и додонским^[56] оракулам более поздних времен, Урн прославился как критичный судия и ниспровергатель тайн; по сути, от оракулов он ничем и не отличался, разве что древностью своею. И вот Ялден — легковерный, как и многие в то время и на той планете, — отправился в тщательно охраняемый и богато обставленный зал, где Урн размышлял и потакал внушениям жрецов.

Ступив под сень башни из голубой черепицы, в коей и находился тот зал, визирь Ялден, обуянный суеверием, поник плечами и в смиренной манере, сильно препятствовавшей его скорому продвижению, вошел внутрь. По обычаю стражи божества приняли его поклон и денежное подношение и удалились за тяжелые занавеси, чтобы возжечь курильни. Когда все было готово, Ялден пробормотал надлежащую молитву и низко поклонился перед странным пустым помостом, усыпанным экзотическими драгоценностями. На миг, как и предписывал ритуал, он застыл в этой позе, а когда поднялся, помост уже не был пуст. Беспечно жуя некое жреческое подношение, восседало на нем большое и тучное существо, едва ли поддающееся внятному описанию, заросшее короткой серой шерстью. Как поспело оно явиться за краткий миг, могли сказать только жрецы, но посетитель башни знал — перед ним сам Урн.

Смутившись, Ялден поведал о своем несчастии и попросил совета, вплетая в свою речь немного лести, что казалась ему уместной. Затем с тревогой он стать ждать ответа оракула. Аккуратно завершив свою трапезу, Урн поднял три маленьких красноватых глаза на Ялдена и властно прорычал что-то абсолютно невразумительное, после чего вдруг растаял в облачке розоватого дыма, который, казалось, шел из занавешенного алькова, где прятались жрецы.