Коллекция Райан, том 1 - Райан Хэйвок

ней навсегда. Я ударил ножом и скользнул по коже, на дюйм или глубже, пока буква не хлынула кровью, как гейзер, пульсируя между ее ног. Ввожу палец внутрь "X", до первой фаланги, а затем провожу им по всей букве.

Этот знак останется навечно.

Оставляю ее туго связанной и иду искать мать, которая, как она сказала, была дома. Дамочка может быть не такой молодой и горячей, как дочь, но я все равно хочу ее попробовать.

3

Я натянул джинсы, не потрудившись застегнуть молнию. Иду, откуда пришел, проходя мимо кухни, я схватил стакан и налил воды из-под крана. Мне так хотелось пить от этой работенки.

В центре гостиной огромная лестница, около восьми ступенек, пролет, и снова около восьми ступеней в каждую сторону. Я выбираю левую и поднимаюсь наверх. Не слышно шума, поэтому тихонько прикладываю руку к стене, чтобы понимать, где я. Это длинный коридор со множеством дверей. Я открываю их все, по пути, убеждаясь, что все они пустые. Вторая – ванная комната, и хорошая возможность опорожнить мочевой.

Следующая и последняя дверь – это спальня, при свете ночника мне все видно в комнате. Тут спит девушка, а не мать, как я ожидал. Девушка примерно того же возраста, что и первая. Трудно сказать сколько людям лет, но, по-моему, если у них есть сиськи и волосы на лобке – то их уже можно.

Она беленькая и маленькая. Я слышу ее дыхание, медленное-медленное. Смотрю на все, чем она украсила комнату, и лучше понимаю спящую красавицу на постели.

Все стены увешаны полками, на которых в ряд стоят кубки, и полки были сделаны специально, чтобы выставить их все. Я прочитал надпись на одном и понял, что девочка гимнастка, понятно, почему она такая стройная. По моим оценкам, она выиграла их более сотни. Ее диплом средней школы тоже вставлен в рамку, как и другие грамоты, которыми она, должно быть, гордится.

Ее зовут Элиза, это имя напечатано везде.

Она пошевелилась, белое кружевное одеяло запуталось в ногах, и она немного его потянула. На ней немного одежды, из растянутой желтой майки торчит сиська. Маленькие розовые бутоны, достаточно большие, чтобы их назвать "пышные", вызвали у меня слюноотделение.

Штаны упали вниз, и я несколько раз подрочил член, чтобы облегчить боль, прежде чем подойти к ней и снять одеяло. Я зажимаю ей рот, хватаю оба запястья и ложусь сверху на сонное теплое тело. Беру эту маленькую сиську в рот, облизываю и с силой сосу ее.

Глаза у нее дикие, как и должно быть: голый мужчина, лежащий на тебе, когда ты просыпаешься – от этого любой чокнется.

Я делаю то же самое с другой, оставляя обе груди влажными и блестящими от моей слюны, затем вынимаю ее из постели и несу с собой, пока ищу чем связать. Вообще, я должен был сделать это за минуту до, но был слишком захвачен ее видом. Я мог бы просто изнасиловать девчонку, и взять то, что хочу, но знаю, что где-то здесь мама, и нельзя ее побеспокоить.

Нахожу клейкую ленту на ее столе, пошлую, с утятами, и ничто не кажется более подходящим, чем ею связать добычу. Я отрываю полоску зубами и заклеиваю ей рот, затем завожу руки за спину и оборачиваю их тоже лентой.

Затем ставлю ее и срываю майку; та рвется, девочка так сильно дрожит, что ее ноги едва держат. Она говорит что-то под лентой, но я не хочу слушать или пытаться понять.

Она носит кружевные желтые стринги, под цвет майки, я вижу ее кустик на лобке, скрывающийся внутри. Прижимаю руку к лобку и сразу чувствую ее жар.

– Я собираюсь трахнуть твою горячую маленькую пипку.

Страх в ее глазах будит во мне голод, хочу закопаться прямо в нее. Кидаю ее на кровать, положив руки под нее. Затем стягиваю с нее трусики и внимательно смотрю на теплое отверстие, щекочу его пальцем, прежде чем входить.

Она яростно трясет головой, и я знаю почему, у нее никогда не было ничего в этой дыре. Это самая тугая дырка, которую я когда-либо щупал, и - Боже! - не хочу ничего, кроме как ворваться прямо внутрь. Хочу разорвать ее и наблюдать, как она истекает кровью.

Я несколько раз подрочил член, и страх в ее глазах почти заставил меня кончить. Bнутри она сухая, как кость, но ничего не делаю, чтобы помочь ей, знаю, когда попаду внутрь и разорву плеву, кровь заменит всю смазку, которая мне нужна.

Нажимаю твердым членом, сильно нажимаю, пока не заполняю всю дыру, шиплю, когда она плотно сжала и всосала член. У меня были девственницы, и никто из них не был такой - Боже! - узкой. Не могу сразу двигаться, иначе взорвусь. Когда я, наконец, успокоился, то почти полностью вытащил его, а затем снова вставил обратно еще несколько раз, и я вижу и чувствую кровь, теперь дыра узкая и влажная. Я смотрю, как мой окровавленный член трахает ее, красная жидкость покрывает толстый член полностью.

Ощущаю ее девственность, лижу ее растрепанный кустик. И снова вхожу, теперь уже пока не кончу. Затем широко развожу ее ноги и понимаю, что их можно загнуть как угодно, гибкое, маленькое, гимнастическое тело примет меня как захочу. Я поднимаю ноги за голову, сложив ее пополам, и "киска" открылась мне полностью.

Я хватаю ленту с утками с тумбочки, плотно обвязываю ее лодыжки вместе и без усилий закидываю ей за голову. Потом поднимаю ее задницу, подтащив к краю кровати, у которой стою сам, и придвигаю к себе. Если она захочет, то сможет увидеть все, что я сейчас с ней сделаю.

Я проталкиваю палец внутрь и шевелю им, растягивая разорванное отверстие. Cлезы, текущие по ее лицу, волнуют меня; я люблю, когда сучки плачут.

Слизываю сладкий и острый вкус с пальца, а затем широко раскрываю "киску" и сильно бью по ней другой рукой. Звук разливается по всей комнате, я бью много раз – все сильнее и сильнее каждый раз, пока ее губки не распухли вдвое.

Теперь мясистая "киска" выглядит голодной, когда я втыкаю пальцы в отверстие. Но подавляющая потребность зарыться внутрь берет верх, я отступаю, опускаю ее немного - теперь правильный угол - чтобы сделать именно это. Я снова вхожу, и на этот раз трахаю ее, пока не кончаю. Безжалостное насыщение ею в этой позе причиняет боль и, надо сказать, сильную. Я тяжело стучу о шейку