Коллекция Райан, том 1 - Райан Хэйвок

– Бедная маленькая девочка, здесь так много крови, но я хочу еще больше. Просто скажи одно слово - и я остановлюсь, – я замолкаю. – Нечего сказать, да? Хорошо, тогда мы продолжим.

То, что она не могла говорить, сработало в мою пользу, я дал ей возможность остановить это, но лента помешала. Поэтому думаю, что буду играть с ней во все, что захочу.

Ее задница упала на кровать, и она так и оставалась в форме кренделя, когда я вернулся к ней. Kоктейль жидкостей вылился из нее и стек по "киске". Я втираю его в эту дыру и вставляю палец внутрь, чтобы заполнить ее.

Снова выхожу из нее, подхожу к столу, беру предмет, который взял с полки. Я показываю его ей – последний трофей, который она выиграла. У кубка золотая фигурка наверху, которая делает стойку на руках, она большая – выглядит как будто это кубок первого места.

Я тяну ее обратно к своим бедрам, в той же позиции, в которой наслаждался минуту назад, и подталкиваю ноги гимнастки к "киске". Она пытается говорить, отчаянно извиваясь, чтобы убежать, но в ней менее чем сто фунтов, она никуда не денется. Я вталкиваю фигурку в нее, пока та не исчезает, к концу совать было все труднее, но я достигаю глубины и жестко трахаю ее, сжимая внутри кулак, плотно опирающийся на основание трофея, пронзающими движениями.

Кровь льется из нее, уверен, что поранил ей внутренности. Когда чувствую, что мне было достаточно весело с ней, и боль в руке говорит остановиться, я вытаскиваю из нее маленькую трофейную девочку и показываю ей окровавленную фигурку. Она плачет, задыхаясь и пытаясь дышать через нос.

Ошметки ее внутренностей остались на трофее. Я действительно разорвал ее на части, чувствую гордость, зная, что провел такую тщательную работу над ней.

Эй, не судите меня, все мы должны чем-то гордиться в жизни. Я... Для меня - это кровоточащая и раздираемая глубина женской "киски".

Я вырезаю свой "X" на ней, чтобы она могла видеть, что носит мой знак, как ее сестра. Это немного сложнее, так как волосы на лобке мешают. Прошло очень много времени с тех пор, как мне приходилось иметь дело с такой проблемой; даже восемь лет назад, редко приходилось иметь такое волосатое препятствие.

В конце концов метка выглядит хорошо, и я уверен, что она здорово заживет... для меня. Не для нее, это будет ужасно для нее, постоянное напоминание о том, что я у нее забрал. И, честно говоря, я люблю, когда эти женщины думают обо мне, люблю знать, что я в их голове каждый раз, когда они трахаются, что даже когда их секс добровольный, они вспоминают меня. Я чертовски завожусь на это.

Оставляю ее на кровати и закрываю дверь. Нужно найти маму девочек. Я не знаю, осталось ли у меня что-то в яйцах для нее, но мужчина должен стараться.

4

Я прошел в другую сторону дома, проходя по гигантской лестнице в поисках комнаты дорогой мамочки. Проверил еще несколько дверей, прежде чем попал к ней, она оставила дверь приоткрытой, наверное, чтобы услышать, не заберется ли ночью нарушитель. Не совсем эффективно, если она это действительно для этого.

Я вошел в комнату. Она спит в своей постели, лицом к двери. Я взял клейкую ленту из маленькой комнаты Элизы, на случай, если мама больше и сильнее дочек.

Вижу, что она хрупкая женщина, светлые волосы, как у детей. Осматриваю комнату. Безусловно женская атмосфера, свежие срезанные цветы на каждом столе. Цветочное одеяло на ее кровати, она спит в розовой помятой ночнушке с длинными рукавами.

Боже милостивый, надеюсь, что она не одна из тех "старых" мамаш, мне бы не хотелось закончить ночь так.

Я набрасываюсь на нее, прежде, чем она понимает, что в комнате кто-то есть. Она извивается и борется. Я переворачиваю ее на спину и – Боже мой! – у нее огромные сиськи, круглые и пухлые. Я не понимал, что у меня не было баб с большими сиськами, пока не увидел ее. Они колыхались, пока она боролась, и я не пытался ее успокоить, это отлично меня завело.

Когда она успокоилась, я смог взглянуть на ее лицо: женщина прекрасна, и молодость ее дочерей видна и в ней.

Она тяжело дышит, и говорит мне:

– Не причиняй боль моим дочерям, пожалуйста. Делай все, что хочешь, я не буду сопротивляться, но, пожалуйста, не причиняй им вреда.

– О, дорогая, позволь мне сказать, что маленькая гимнастка чуть не высосала мне душу через член, – склонился и прошептал я ей на ухо. – Tакая чертовски узкая.

Я оторвал кусок ленты и обклеил ее запястья.

– Ну... то есть, больше нет.

Ужас слов дошел до нее, она заплакала от боли, которую мои слова вызвали в ее сердце.

Я связываю ее запястья, потянув их вверх, за голову, и обматывая ленту вокруг изголовья.

– Мой муж скоро будет здесь, – делает она попытку.

– Я не куплюсь на это. Здесь нет мужчины, здесь все кричит "одинокая женщина".

Я достаю нож, и она визжит.

– Пожалуйста, не причиняй мне вреда, делай все, за чем ты сюда пришeл, а затем уходи. Пожалуйста, не нужно это использовать.

Она не сводит глаз с моего оружия.

Я толкаю лезвие сквозь ткань ее ночнушки и веду его вниз, пока не обнажается тело мамочки, сиськи выглядят еще лучше голыми, она без трусиков, и ничто не скрывает чисто выбритую "киску". Эта точенная талия и крутые бедра меня возбуждают. Мой член набухает, и встает на нее.

Я глажу ее.

– Черт, женщина, ты на ощупь действительно хороша.

Сажусь ей на ноги и поглаживаю себя, кровь дочки плюхается на ее живот. Я беру обе большие сиськи в руке и массирую их, сжимаю и дергаю, они одновременно мягкие и упругие.

Вставляю член между ними и сжимаю сиськи вместе, чтоб они обхватили его.

– Пожалуйста, будь нежен со мной.

Невинный взгляд ее глаз сводит меня с ума. Я впиваюсь ногтями в ее плоть и еще сильнее сжимаю, подталкивая член между мягкими "подушками", трахаю сиськи, тараня шею членом.

Она плачет, и полукруглые ранки от ногтей на сиськах кровоточат, кровь медленно стекает по коже. Я пользуюсь случаем и трахаю ее, как будто знаю, что она хочет меня, затем хватаю ее за