Ведьмин камень - Генри Нефф

– Вот что у меня, видишь?

Демон зевнул.

– И это все? Сексуальный кошачий глаз? Подумаешь, проблема. Дэвид Боуи убил бы ради такого.

– Не проблема, значит? Ну а как насчет этого?

Мэгги приоткрыла дверь еще на пару сантиметров, чтобы он смог увидеть дырку у нее в руке.

Очередной зевок.

– Приклей к ней пластырем таблетку аспирина.

Появился червь, словно угорь, выглядывающий из своей норы. Ласло впервые проявил признаки любопытства и приподнял бровь.

– Привет, – промурлыкал он. – Как тебя зовут? Ларри? Или, может быть, Фил? Да, ты больше похож на Фила.

– У него нет имени, и я не намерена давать ему имя!

Ласло пожал плечами.

– А чего ты от меня-то хочешь? Ты же проклята, забыла?

Мэгги невольно всхлипнула. Захлопнула дверь перед носом у Ласло и задвинула щеколду.

– Я от тебя ничего не хочу. Я просто хочу, чтобы это прекратилось!

Прошло десять секунд, прежде чем он постучался. На этот раз тише.

– Открывайте, ваше высочество.

– Не открою.

– Ну, не упрямься. Хоть чуть-чуть приоткрой.

Мэгги неохотно отодвинула задвижку и открыла дверь на дюйм. В щели появилась шоколадка.

– Это еще что такое?

– «Тоблерон». Он треугольный. И ужасно вкусный.

Мэгги нахмурилась.

– Кто же ест шоколадки в туалете?

– О, ты еще многого не знаешь о жизни.

– Ну а я не хочу!

«Тоблерон» исчез, и шоколад заменили дизайнерские солнечные очки. Вот это ей действительно могло пригодиться. Мэгги взяла очки и примерила. Они были ей велики, зато скрывали половину лица. Теперь никто не мог догадаться о том, что она плакала.

Когда Мэгги, наконец, вышла из туалета, Ласло, как прежде, стоял напротив двери.

– Как я выгляжу? – неуверенно спросила она.

– Как кинозвезда, скрывающаяся от поклонников. Или кинозвезда с похмельем. Сама выбирай.

Мэгги попыталась изобразить улыбку. Она вернулась на свое место, а Ласло, к ее изумлению, опередил ее и уселся в центральное кресло, между ней и Комком. Свой портфель он сунул под переднее сиденье.

– Тебе не обязательно с нами сидеть, – заметила Мэгги.

– О, все отлично, – просто ответил он. – Всю жизнь мечтал лететь в центральном кресле около сортира.

Мэгги села и пристегнула ремень. К ним спешила стюардесса.

– Все в порядке, дорогая? Мы за вас волновались.

– Да, все нормально, – уже в который раз повторила Мэгги. – Извините, что я так долго занимала туалет.

– Ничего страшного. Вам что-нибудь принести?

Ответил Ласло:

– Мне шампанского, а даме…?

– Воды, – сказала Мэгги.

– Одну минуту, – прощебетала стюардесса.

– О, и еще одно, – добавил Ласло. – Спасибо, что позвали меня, Дениза. Вы просто сокровище.

Ласло ухмыльнулся, и Мэгги с тревогой заметила, что лицо Денизы порозовело. Она начала лепетать, что это не доставило ей никаких хлопот и что на самом деле ей не следует обсуждать это, но никто никогда не говорил ему, что он похож на Пола Ньюмана? Но не в «Вердикте», а в «Долгом жарком лете». Ласло признался, что слышал нечто подобное пару раз. Дениза энергично закивала и открыла было рот, чтобы продолжить эту интересную беседу, но, взглянув на Мэгги, передумала. Развернулась на каблуках и чуть ли не бегом побежала за бокалом шампанского, «того, что получше», для Ласло. Мэгги никогда в жизни не видела такой загадочной сцены.

– Ты что-то с ней сделал? – прошептала она. – Ты ее заколдовал?

– Ага. Это называется «выглядеть как Пол Ньюман».

– Это не магия.

– Подожди еще несколько лет, и увидишь.

Мэгги промолчала. Дениза вернулась с напитками и как бы между прочим заметила, что носит обручальное кольцо вовсе не потому, что замужем. Просто не хочет, чтобы «к ней цеплялись всякие извращенцы». Наконец, она ушла, покраснев, как свекла, и нервно поправляя фартук. Ласло взглянул на Комка.

– Давно малыш спит?

– Пару часов.

Ласло прикоснулся к плечу Комка.

– Он действительно вырубился.

– Это дар свыше.

Демон поднес к губам бокал.

– Тебе бы у него поучиться. Сейчас самое время покемарить.

– Как я, по-твоему, буду спать, когда у меня под кожей извивается червяк?

Ласло посмотрел на ее руку.

– Да, гадство. Ты этого не заслуживаешь.

До чего дошло, ее жалеет демон! Мэгги постаралась взять себя в руки. Она не плакала много лет и не собиралась реветь второй раз за ночь. Когда она заговорила, ее голос звучал не совсем естественно.

– А что, если я все-таки заслуживаю это?

Он покосился на нее и пробормотал:

– Ты что, сожгла ведьму и ничего мне не сказала?

– Перестань. Но все эти грехи…

– Какие еще грехи?

– Которые я ела, – тихо ответила она. – Этим занимается моя семья. Чтобы заработать денег. Когда кто-то в деревне умирает, один из Дрейкфордов поедает грехи покойного. В течение последних девяти лет этим занималась я.

Она описала церемонию, хлеб, лежавший на груди мертвеца, погоню, людей с камнями. Ласло небрежно махнул рукой.

– Чушь. Это не делает тебя грешницей.

– Думаешь?

– Уж поверь мне. У тебя проблемы, но буханка хлеба не входит в их число.

Мэгги помолчала какое-то время.

– Есть кое-что еще.

– Ну, выкладывай.

Мэгги сложила руки на коленях.

– Когда я была маленькой – мне было, наверное, лет девять, – сестра моей мамы попала в аварию. Маме нужно было съездить домой, а папа тогда еще был не настолько болен и мог присмотреть за нами несколько дней. Но Комок был еще крошкой, и вот однажды ночью он проснулся от сильной боли в ухе. Он кричал не переставая, поэтому на следующее утро мы завернули его в одеяло и пошли в деревню за лекарствами.

– Твой отец мог ходить?

– Не очень хорошо, но он все еще мог медленно передвигаться на костылях. Было лето, но он надел шляпу и длинное пальто, чтобы люди не могли разглядеть его как следует. Ему не хотелось напугать кого-нибудь. Он сказал, что все пройдет нормально.

Ласло крякнул.

– Дай я догадаюсь. Все прошло ненормально?

Мэгги трясущейся рукой взяла стакан и отпила немного воды.

– И что произошло? – расспрашивал Ласло. – Вся деревня вышла вам навстречу?

Мэгги кивнула.

– С вилами и факелами? «Убей чудовище, убей чудовище» и всякая такая хреновина?

– Нет.

– Так что они сделали-то?

Мэгги смахнула слезу.

– Ничего, – прошептала она. – Они просто выстроились вдоль главной улицы и смотрели на нас. А когда мы ушли, они пошли за нами. На то, чтобы добраться до дома, потребовалось часа три или четыре. Папа несколько раз падал. Но деревенские даже не думали помочь. Они смотрели, как он мучается, как я, девятилетняя девочка, тащу тяжелого ребенка в гору. Они следовали за нами до самого знака.

– Значит, до дома вы добрались целыми и невредимыми.

– Да, – согласилась