Водяной - Константин Паули

В этот момент Тамара не выдержала. Её лицо исказилось от ярости и омерзения. Её глаза, до этого томные и чарующие, превратились в щелочки, полные ледяной змеиной ярости. Зубы её стали треугольными.

Да, она была двоедушником, она убила двух мужей из трёх, но она была женщина и у неё своя мораль. Да, она была хищницей, но даже для неё нашлись вещи за гранью.

— Ублюдок! — прошипела она, и её ногти удлинились, превращаясь в когти. — Я убью тебя прямо сейчас! Я вырву твоё сердце!

Она уже занесла руку для удара, но я перехватил её запястье.

— Стоять! Держи себя в руках, кикимора! Приказываю тебе!

Мой голос был тихим, но в нём была сила мегалита, и она послушалась.

— Смерть — это слишком просто для него, Тамара, — сказал я. — Я сделаю лучше. С пользой для всех. Сейчас у тебя есть шанс не просто отомстить. У тебя есть шанс помочь этой деревне, в которой ты живёшь. Считай, мы принесём его в жертву, пусть и не на алтаре. Жертва тебя устраивает?

Кикимора неуверенно кивнула. Вся её жизнь, сколько ни проживи, принесение кого-то, как правило, мужей, в жертву.

— Скажи лучше, всё было, как я описал, ты нашла его у джипа?

— Ну да, после перестрелки. Детей я никаких не видела, врать не буду. Да, как увидела его, сразу поняла, что это любовь с первого взгляда… Ну, для него. Прикинула, что богатый, без кольца… Дотащили кабана этого до дома кое-как с моими девками. Даже с нашими силами это было трудно.

— Не ранен оказался?

— Ну да, почти не пострадал. Пуля попала бы прямо в сердце. Но на нём был бронежилет. А так, синяк огромный и пара сломанных рёбер. Ушиб, не более. Вот, вылечиваю и жду, пока интерес полиции схлынет, чтобы тихо-мирно довезти его до Краснодара. Я уже всё продумала. Там он наймёт адвокатов, они не дадут его нормально допросить. Скажет, что машину угнали и в перестрелке он не участвовал. Ну или ещё что-то такое приплетёт. Поднимет связи, заткнёт рты. Он говорит, что десятки уголовных дел против себя прекратил самыми разными способами.

Меня его коррупционные возможности мало волновали. Я снова повернулся к Шарпею.

— Олег. Почему ты вообще приехал в Колдухин? Что ты здесь забыл?

— Мне позвонили, — так же монотонно ответил он. — Незнакомый номер. Мужской голос. Он сказал, что знает про Таньку. Про то, что я сделал тридцать лет назад. Потребовал встречи и двадцать тысяч долларов. И стрелку забил в Колдухине. Назвал адрес… у заброшенного дома, на Озёрной улице.

— И ты приехал?

— Так это же шантаж! Зачем мне вся эта грязь, у меня скоро выборы в ЗакСобрание местное. А шантажистов надо убивать без разговоров.

— Кто это был?

— Я его не знаю. Терпила какой-то… Он не представился. Начал говорить со мной. Спрашивать… не чувствую ли я вины? Хотел, чтобы я покаялся за то, что сделал. Что-то там про зло бубнил.

Шарпей замолк, посмотрел наверх, на Тамару, лицо его растянулось в улыбке, кажется, он вообще забыл о чём говорил.

— Продолжай, — велел я. — Что за человек, что потом было?

— Ну что, что?! Дурак он, в общем. Не стал я трепаться. Выстрелил, конечно. А он, падла, тоже выстрелил.

Ну, вот и сошлись концы с концами.

— А пистолет где?

— Я подобрала, — прокомментировала Тамара. — Нужен?

Теперь картина была полной. Я посмотрел на Тамару.

— Сейчас мы дадим ему новую историю. Более простую. И более удобную для нас.

Мы работали вместе.

Я создавал каркас новой легенды, вливая в его разум силу мегалита, стирая ненужные воспоминания. А Тамара наполняла этот каркас эмоциями, деталями, делая ложь неотличимой от правды.

Мы внушили ему, что никакого звонка не было. Он приехал в Колдухин по наводке, зная, что местные сектанты занимаются синтезом некоего нового вещества, которое можно выгодно продать. Он приехал, чтобы «отжать» их бизнес или предложить «отмыв» денег, своё основное направление криминальной деятельности.

Но по дороге подрезал велосипедиста. Остановился, чтобы приструнить парня. Закричал ему, что если он велосипедом полировку зацепил, то он его на органы продаст или в сексуальное рабство. Пистолетом погрозил.

Велосипедист ответил резко, назвал жирным ублюдком и послал в пешее эротическое путешествие, причём с такими эпитетами… Шарпей снял пистолет с предохранителя, у парня тоже оказался ствол… Выстрел, выстрел…

Шарпей пришёл в себя и ушёл пешком по Колдухину, его бабка какая-то у себя спрятала, назвала партизаном, сказала, что немцы в деревне, но она его спрячет и не выдаст.

У неё он и отлёживался, и никакой Тамары не знает.

— Он сможет тебя забыть? — спросил я у кикиморы.

Та заворчала:

— Это оскорбляет меня как женщину, но… сделаю сейчас.

Глава 24. Вот кто во всём виноват!

Пистолет я забрал. Стёр отпечатки (чтобы там не было следов от Тамары), приложил неоднократно разными частями, в том числе и магазином, и патронами, к безвольной руке Шарпея. Понятно, лишь чтобы всё криминальное вернуть к истокам, завернул в чистую тряпку, сунул в почтовую сумку.

Подумав некоторое время, я подошёл и положив ему руку на плечо, обратился к мегалиту: «Восстановить потерю, восстановить справедливость?».

Я не знал точно какие нужны слова и что вообще хочу, меня трогало сообщение про «потерю силы». Это было словно мегалит жаловался мне на кражу.

Может быть, краденное у Шарпея? Откуда-то этот ублюдок стал так талантлив в преступном бизнесе?

И…

Я угадал. Угадывание похоже на «понял», «догадался», даже словесный корень один угадал-догадался.

Мегалит оживился и стал тянуть что-то из Шарпея. Мне было трудно понять, что происходит, но Мегалит что-то забирал, отнимал.

Тамара смотрела на меня с полным непониманием. Она чувствовала, что происходит нечто важное, существенное, но это было выше её понимания и жизненного опыта.

Я ничего не объяснял.

Информация — штука ценная, делиться ей я не спешил.

Как мне кажется, Шарпей, когда осквернил Мегалит убийством и изнасилованием, принёс кровавую жертву, неосознанно провёл ритуал. Возможно, поэтому ещё и откачал у осквернённого мегалита его силу и талант. Это объясняло, почему он из простого убийцы, без особенного образования, продвинулся до финансового воротилы.

Краденная сила — вот что это было. И теперь эта магия, чуждая простому человеку, покидала его. Он становился бледным и потерянным, словно из него выкачивали его власть и силу.

«Синхронизация требует времени», — сообщил мне мегалит и отключился от меня.

Последним штрихом мы заставили его забыть про этот разговор и наше вмешательство. Это было как у