Водяной - Константин Паули

— Спускайся, один чёрт ничего не увидишь.

— А ты туда не поедешь, поучаствовать? — спросил я.

— Нет, — буркнул он. — И вообще, закругляйся с почтой и веди мне Шарпея, как договаривались. Видишь, я свою часть сделки выполнил.

* * *

Ждать, однако, пришлось долго. Только ближе к вечеру автобусы с территории завода укатили и увезли с собой часть сектантов, Кроноса, его верных громил-телохранителей и ещё пару-тройку приближённых. Мне об этом сообщил инквизитор по телефону, а позвонил он, чтобы напомнить про Шарпея. Лабораторию в подвале они, конечно же, «случайно» нашли. Как и несколько ящиков с готовой продукцией. Доказательств было более чем достаточно.

— Я занимаюсь, процесс запущен, — округло ответил на его толстые намёки я.

Я катился на велосипеде по дамбе, огибая озеро Камколь. Территория Кирпичного завода была впереди пустой и притихшей. Отряды неизвестных мне силовых структур побыли, сделали своё дело и уехали, и оставили после себя тишину.

Тишину и пустоту.

Территория завода встретила меня гулким эхом шороха велосипедных шин и отлетавших мелких камушков, словно кто-то включил эффект эха.

Теперь я не боялся, что меня поймают и выгонят отсюда палками, как бродячего пса. Ещё вчера на другом конце завода был улей, пусть и странный, но живой. Сегодня завод это снова был город-призрак.

Немногие оставшиеся сектанты, потеряв своего лидера и чёткое представление о будущем, заперлись в АБК, как испуганные овцы. Они больше не представляли угрозы.

А где-то там, наверху, в своём кирпичном гнезде, прятался от лишних вопросов Котляров.

Но я направлялся не к ним. Они даже не статисты. Я держал путь к сердцу этого места.

Я выехал на площадь на пересечении внутренних дорог завода. Дороги были заброшены, поросли травой, но всё ещё проезжими.

А вот он. Кирпично-бетонный постамент с выцветшим вымпелом ордена Трудового красного знамени.

Мегалит, принявший облик символа ушедшей эпохи. Ну, то есть, на тот момент он вообще-то круто замаскировался, а сейчас… Сейчас по заводу не бродил никто, кроме меня.

Положив велосипед на землю рядом, я подошёл к нему. Воздух вокруг стал плотнее, заряженный невидимой энергией. Я чувствовал его силу, как чувствуют жар от раскалённой печи даже без прикосновения к сверхгорячим поверхностям.

В прошлый раз он отверг меня. «Ты не Хозяин земли и не Защитник земли». Но сегодня… сегодня всё изменилось. У меня есть формальный статус.

Я достал из почтовой сумки папку с документами. Устав. Приказ о назначении. Свидетельство о собственности. Все с синей, живой печатью. Я положил эту папку на бетонное основание.

— Вот, — сказал я вслух. Мой голос прозвучал глухо и странно в этой тишине. — По человеческим законам, я теперь — Хозяин. Директор ЗАО «Колдухинский кирпичный завод». Эта земля, эти руины, этот камень, которым ты являешься, всё это МОЁ. Не сказать, чтобы это было просто.

Я приложил ладонь к холодному бетону. И снова обратился к нему, на этот раз, мысленно:

«Я пришёл не как проситель. Я пришел как хозяин, чтобы заявить свои права».

<ПРОВЕРКА ДАННЫХ…>, — прозвучал в моей голове его бесстрастный, гулкий голос.

Прошла, кажется, вечность. Я стоял, прижав ладонь к камню, и чувствовал, как невидимые потоки энергии как щупальца сканируют меня, бумаги, само пространство вокруг. Мегалит сверялся с реальностью, с тем тонким слоем человеческих законов и договоренностей, что покрывал этот мир.

<СТАТУС ПОДТВЕРЖДЁН. ВЫ ЯВЛЯЕТЕСЬ «ХОЗЯИНОМ ЗЕМЛИ» В СООТВЕТСТВИИ С ДЕЙСТВУЮЩИМИ ПРОТОКОЛАМИ>.

Я почувствовал, как что-то дёрнулось. Будто бы внутри меня была плотина и теперь она снята, освобождая изнутри меня новые потоки силы.

Невидимый барьер, который отделял меня от мегалита, рухнул. Сила мегалита хлынула в меня, тёплая, мощная, как солнечный свет, но и тревожная, словно кот, который жалуется, что меня не было дома полторы тысячи лет. Ну, такой кот, размером с гору.

Я ощутил, как это новое ощущение наполняет каждую клетку моего тела, каждую каплю моей сущности. Это было похоже на возвращение домой после долгого, мучительного изгнания.

«Теперь я требую полного доступа», — послал я мысленный приказ.

<ДОСТУП ПРЕДОСТАВЛЕН. ВЫ НАЗНАЧЕНЫ АДМИНИСТРАТОРОМ-УПРАВЛЯЮЩИМ>.

Но тут же последовало дополнение, холодное, как удар льдиной:

<ВНИМАНИЕ. ФУНКЦИОНАЛ ОГРАНИЧЕН ДО ВЫПОЛНЕНИЯ ОСОБЫХ УСЛОВИЙ>.

— Каких условий? — спросил я вслух. Однако, обращался ли я к нему вслух или мысленно, он понимал. Понимал, но исполнять не спешил.

<МЕГАЛИТ ОСКВЕРНЁН. НЕЗАВЕРШЁННЫЕ ПРОЦЕССЫ, ПРОИЗОШЛО ИЗЪЯТИЕ СИЛЫ. НАРУШЕН БАЛАНС. ТРЕБУЕТСЯ ВОССТАНОВЛЕНИЕ ГАРМОНИИ>.

Я предположил, что речь идёт о убийстве Татьяны. Это для мегалита старая, незаживающая рана. Пока убийца не будет наказан, пока эта история не будет завершена, мегалит не сможет работать в полную силу. Он был как мощный компьютер, заражённый вирусом, намертво блокировавшим большую часть его программ.

Но что значит «произошло изъятие силы»? Вот оно, казалось бы, находишь ответ на вопрос, а потом оказывается, что этот ответ открывает два новых вопроса и эта матрёшка вообще не закачивается.

Ладно, разберёмся.

Но даже так… Даже с этим ограничением я почувствовал, как изменился.

Это было невероятное ощущение. Мир вокруг стал ярче, чётче. Я слышал, как бьётся сердце Котлярова в каланче, как шепчутся испуганные сектанты в своём общежитии, как шуршит мышь в развалинах цеха. Моя связь с водой, и без того сильная, стала на порядок сильнее. Я чувствовал каждую каплю в озере, каждую молекулу в поднимающемся над землёй тумане. Я мог бы сейчас велеть реке потечь вспять, и она бы повиновалась.

Моё тело… оно тоже изменилось. Я чувствовал, как по мышцам разливается сила, как обостряются рефлексы. Я стал быстрее, выносливее. Но самое главное, появилось нечто новое. Власть над своей судьбой.

Мне казалось, что если я сейчас прикажу этим испуганным сектантам выйти и начать разбирать завалы, они подчинятся без единого вопроса. Я мог бы внушить им любую мысль, любую идею. Моя воля стала инструментом, способным продавливать чужие воли.

Я стал сильнее. Гораздо сильнее.

Я оторвал руку от камня. Сила осталась во мне, она стала частью меня. Теперь даже с закрытыми глазами я чувствовал его, а он меня. Мы с ним как будто поженились, стали связаны.

Я убрал папку с документами в сумку. Теперь она была не нужна. Моё право было подтверждено на более высоком, чем человеческий, уровне.

Я обернулся и посмотрел на поселок, тонущий в вечерних сумерках. Теперь это было моё королевство. Больное, умирающее, но моё. У него теперь новая надежда нарисовалась, в лице, как ни странно, меня.

Но вообще-то мне надо завершать дела. Сектанты и