Консультант - Бентли Литтл

Позади него на табурете, сколоченном из отрубленных частей тела, сидела еще одна женщина – уткнувшись лицом в его ягодицы.

Поморщившись, Остин встряхнул шар сильнее. Алый цвет рассеялся по воде, образуя капли крови, пролившиеся на участников оргии.

Он положил предмет. Как шар сюда попал? Остин знал, кто принес его сюда, но не мог понять, когда и как это случилось. Мысленно он видел, как Регус Патов пробрался в здание посреди ночи и поднялся сюда в полной темноте – без помощи фонарика, с глазами, светящимися, точно у кошки.

Мэтьюз осмотрел комнату. Его офис оставался одним из немногих помещений во всем здании, не находившихся под постоянным дозором камер наблюдения, но сейчас он об этом даже пожалел. Он бы с удовольствием посмотрел запись с камеры – видеодоказательство вторжения Патова в его святая святых. Уж это он смог бы использовать против выскочки.

Дверь внезапно распахнулась сама собой, дохнув на секунду ощутимым морозцем. В кабинет хозяйской походкой ввалился Патов и швырнул на стол стопку бумаг под скрепкой.

– Давай, подписывай, – прокряхтел он странным стариковским голосом.

Изображая спокойствие – но внутри весь сжимаясь, – Мэтьюз взял документы, взглянув при этом на верхний лист.

– О чем речь?

– Не твоя забота, – бросил консультант, сморщившись. – Подписывай.

– Я не собира…

– Подпиши.

И Мэтьюз подписал. Он чувствовал себя слабым и жалким, перелистывая страницу за страницей и находя пустые строчки, где нужно было оставить росчерк. Зная, что это уже не имеет значения, он даже не удосуживался прочесть то, что подписывал, осознавая: какие бы возражения у него ни возникли, в конечном итоге его заставят сделать именно то, что он делает сейчас. Он выйдет из передряги с большим достоинством, если притворится, что формальность-то на самом деле несущественная; что очередной подчиненный принес ему кипу ничего не значащих бумажек, недостойных его внимания…

Вернув бумаги, Остин спросил:

– Что-нибудь еще?

Патов улыбнулся.

– О да, кое-что есть. Предварительный анализ помог нам составить список из шести самых ненужных сотрудников. После реструктуризации никто из этих дармоедов нам не понадобится. Обычно им указывают на дверь по итогу преобразований, но раз мы заметили их бестолковость уже сейчас… есть возможность заставить их уйти. Не придется платить им пособия, и…

– Я не снизойду до твоих методов, – сказал Мэтьюз, вновь обретая уверенность в себе. – Это преданные работники. Они заслуживают хотя бы этого чертового грошового пособия.

– Ни черта они не заслуживают. – Патов пристально посмотрел на него. – Слабоумные, безвольные неудачники, тянущие компанию вниз, они заслуживают того, чтобы их бросили в океан без спасательного жилета.

– Повторюсь, я не собираюсь поступать по-твоему ни с одним из моих подчиненных. Более того, я похлопочу о том, чтобы все уволенные получили большие отступные.

Даже не удосужившись ответить – как будто Мэтьюз ничего не сказал и его вообще не было, – консультант развернулся и вышел из офиса. Дверь за ним захлопнулась, хотя Патов не прикоснулся к ней. Мэтьюз глубоко выдохнул, чувствуя облегчение, охватившее его теперь, когда Патов ушел. Он практически рухнул на стул, откинулся на спинку, лицом повернулся к окну. Внизу мужчина и женщина шли по тротуару кампуса, погруженные в дискуссию. Он не мог видеть, кто они такие, с этой высоты, но все равно чувствовал за них ответственность. Нужно, как ни крути, оставаться сильным в разумных пределах и помочь компании пережить весь этот кошмар. «БФГ» рано или поздно уйдет, а пока Остин должен в меру возможностей ограждать персонал от Патова и его приспешников.

Да, получается это у него из рук вон плохо.

Что ж, пора взяться за дело всерьез.

Он обернулся, и вся его уверенность исчезла. Теперь на его столе стояли два снежных шара, хотя это было невозможно. Осторожно он взял новый. Внутри стекла была маленькая точная копия его собственной головы. Шея утопала в красном – похоже, по ней прошелся топор палача…

Это предупреждение? Угроза?

Остин не знал, но всплеск мимолетной решимости полностью исчез, и остаток дня он провел, запершись в своем кабинете, молясь, чтобы двери не распахнулись и Патов не вернулся.

* * *

Они с Рэйчел запланировали встретиться со своими друзьями, четой Штернхагенов, у мистера Чо за ужином, но Мэтьюз был не в настроении. Он отказался, заявив, что нагружен сверхурочной работой. Подкрепляя эту ложь, он весь вечер просидел за компьютером.

– Ты можешь сходить без меня, я не обижусь, – заявил он Рэйчел, надеясь, что она и впрямь пойдет. Но жена позвонила Штернхагенам и перенесла встречу. Пришлось играть роль занятого начальника дальше, до поздних часов отхода ко сну.

И все же это было лучше, чем выходить куда-либо.

Ему не хотелось видеться с людьми этим вечером. Он не был уверен, что сможет вести светскую беседу и делать вид, что все в порядке. Гораздо безопаснее просто остаться дома и не высовываться. Переждать в укрытии.

Он решил, что с него достаточно, когда пробило десять – проведя последние три часа в бездействии, обновляя периодически страницу электронной почты и стараясь не обращать внимания на неуклонно растущее количество непрочитанных сообщений. Рэйчел лежала в постели и смотрела какое-то бестолковое шоу по кабельному каналу – Остин никогда не понимал, что же она в них находит. На экране маячили зеленые холмы, океан и пальмы, пронзительно-синее небо Америки. Где-то там, среди солнца и беспечности, хотел сейчас быть Мэтьюз, не тут, в грязном и беспощадном Лос-Анджелесе. Он даже задумался, а не пора ли выйти на пенсию – собрать вещи и провести оставшиеся у него годы, путешествуя и расслабляясь, наслаждаясь жизнью. Горит ли в нем тот же огонь, что двадцать лет назад казался неугасимым? Нет, конечно. Он любил свою компанию, гордился ее ростом, но все-таки желания тратить весь день на дела «КомПрода» больше не чувствовалось.

Впрочем, к чему этот самообман? Все дело в страхе, а не в усталости.

Остину было страшно – страшно работать в собственной компании, бояться нанятых им консультантов, бояться, бояться, бояться…

– Ты сегодня какой-то тихий, – заметила Рэйчел.

– Ужасный день.

– Ну так возьми отпуск.

– Как раз об этом думаю.

Рэйчел сухо чмокнула его в щеку и перевернулась на другой бок с явным намерением заснуть. Остин лежал камнем, слушая шепот телевизора, глядя на мерцающий синий свет на потолке и гадая, когда именно его жизнь пошла под откос. Он почти уже спал, заступив в пределы сумеречной зоны меж явью и грезой – туда,