Порочная: Хэллоуин - Брайан Смит

Она втянула в себя воздух и начала пятиться от него, но он схватил ее за шею прежде, чем она успела сделать хотя бы шаг. Он крепче сжал руки вокруг ее шеи, когда она начала кричать, перекрывая пронзительный звук. Она замахала на него руками, царапая ногтями его лицо до крови. Он развернул ее и ударил лицом о край крышки багажника автомобиля. Один, два, три раза, пока она не перестала вырываться. Она все еще была в сознании и слабо стонала, когда он тащил ее в лес за обочиной дороги.

Как только она скрылась из виду от прохожих, он поспешил обратно к "Бьюику", где открыл багажник и достал из чемодана охотничий нож. Еще раз быстро осмотрев дорогу, он поспешил обратно в лес, двигаясь быстро, потому что знал, что этот импульсивный поступок был крайне опрометчивым. Хотя уже начинало темнеть, небо все еще было светлым. Ситуация может серьезно осложниться, возможно, даже выйти за рамки его возможностей, если кто-то другой вмешается и остановит его. Если появится представитель закона, его могут задержать и, возможно, отправить в тюрьму на длительный срок.

Или убить.

Без сомнения, он должен был действовать как можно быстрее.

Что также не вызывало сомнений, так это его желание сделать это, несмотря на риск. Он был во власти безумия, подобного которому не испытывал уже давно. Убийства, в которых он участвовал в доме со своими мальчиками, были другими, более контролируемыми. Несколько ночей назад, когда им пришлось преследовать Мередит по лесу, ситуация действительно стала немного сумасшедшей, но этот инцидент был скорее редким исключением, чем правилом.

Но сейчас... это было похоже на 1989 год, как в первый раз. Это было наполнено волнующим обещанием стать одним из величайших моментов в его жизни.

Он пошел в лес и остановил ее, наступив ногой ей на спину, когда она попыталась уползти. Дав ей немного поерзать под давлением ботинка, он опустился на колени и перевернул ее, разрезав ножом перед ее платья. Он разрезал лифчик посередине и раздвинул чашечки, обнажив ее грудь. Она завизжала от ужаса, когда он снова показал ей свою акулью ухмылку.

Затем он ударил ее ножом в грудь.

Он выдернул нож и занес его над головой, а из раны, которую он нанес, хлынула кровь. Как раз в тот момент, когда он собирался снова опустить его, с ее лицом произошло что-то странное. Оно, казалось, сдвигалось, как пластилин, черты лица менялись за считанные секунды, открывая ему лицо женщины, которая умерла семь лет назад.

Норма.

При виде нее у него чуть не остановилось сердце.

Он тяжело вздохнул.

- Нет. Нет! Ни за что. Это нереально!

Он закрыл глаза, убеждая себя, что, когда откроет их снова, лицо его мертвой жены исчезнет, превратившись в иллюзию.

Он открыл глаза.

Ничего не изменилось.

Кровь все еще хлестала из глубокой колотой раны на обнаженной груди женщины. Тело, изуродованное лезвием, все еще выглядело как тело искушенной горожанки. Женщина, чье присутствие здесь было совершенно необъяснимо, за исключением того, что, возможно, она стала жертвой чего-то - какой-то силы, - которая спутала ее мысли, сбив с намеченного пути.

Но это все еще была Норма, смотревшая на него.

Существо с лицом Нормы улыбнулось.

- Завеса тонка. Кое-кто из твоих родственников жаждет увидеть тебя снова.

От изумления Джед опустил руку, сжимавшую нож.

Она выхватила нож у него из рук и вонзила ему в горло.

Норма, или то, что было похоже на нее, оттолкнула его от себя и легко поднялась на ноги, не выказывая никаких признаков ослабления из-за зияющей раны. Она взяла умирающего за запястье и потащила его глубже в лес, волоча за собой так же легко, как ребенок тащит тряпичную куклу. Его последние угасающие осознанные мысли были окрашены кислой горечью, сильным чувством обиды из-за того, что вокруг витало столько странной магии, и ничто из этого не приносило ему никакой пользы. Вся эта кровь, которую он получил от Дедули, вся она, по-видимому, была наполнена такой огромной силой, и все же он чувствовал себя не сильнее, чем несколько дней назад, до того, как Бог Хэллоуина прошел сквозь завесу, чтобы посетить Монтклер.

Это нечестно, - подумал он, когда зрение затуманилось, а мысли стали нечеткими. - Пиздец, как нечестно.

После целой жизни, когда его избегали и относились с презрением, это было как последний злобный пинок под зад от Bселенной.

Никто больше никогда не видел Джеда живым, a его тело так и не было найдено.

ЧАСТЬ III

ВЕЧЕРИНКА ПРИЗРАКОВ

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ГЛАВА

"Логово Греха" сотрясалось, когда Элеонора Маунтбеттен, пошатываясь, поднялась на ноги и отошла от своей поверженной противницы. Костяшки ее пальцев болели и были скользкими от крови женщины, которую она только что убила. Многочисленные кольца, украшающие ее пальцы, давали ей преимущество в силе удара, что помогло ей провести три успешных боя с тех пор, как прошлой ночью ее принудительно привлекли к участию в "Боях Сучек". Жестокое подпольное соревнование было распространенной формой женоненавистничества в ее самом гротескном и предосудительном проявлении. Хотя она, естественно, презирала все, что с этим связано, она участвовала, потому что единственным другим выходом была смерть.

В задней части квадратной арены находилась приподнятая сцена, по крайней мере, в два раза превышающая сцену, используемую для выступлений живой музыки наверху в "Музыкальном автомате и Блевотине". Бойцы, все женщины, содержались в ящиках для собак, расположенных в три ряда в задней части сцены. По бокам сцены и перед ней стояли дюжие вооруженные охранники. В их обязанности входило следить за тем, чтобы женщины в клетках вели себя прилично, и не позволять непослушным и часто совершенно пьяным зрителям подниматься на сцену, чтобы добраться до них. Элеонора предполагала, что численность охраны и ее вооружение более чем достаточны, чтобы отговорить кого-либо от такой безумной попытки, но за неполный день пребывания в плену она уже стала свидетельницей нескольких неудачных попыток. Пьяные придурки, которые пытались это сделать, все мужчины, были жестоко избиты до хруста костей. Она была почти уверена, что по крайней мере один из этих мужчин погиб при попытке. Она не знала, что могло заставить кого-то предпринять что-то столь явно невозможное, учитывая принятые меры предосторожности, но полагала, что главной причиной этого была явная глупость с поврежденным мозгом в эпических масштабах.

Хотя виновными в наиболее вопиющем кретинском поведении были, конечно, все мужчины, значительную часть аудитории