Порочная: Хэллоуин - Брайан Смит

места, где крики страдающих раздавались за закрытыми дверями, где извергалась рвота и жидкое дерьмо хлестало из напряженных задниц вместе со всеми другими выделениями больных и умирающих, замаскированными запахом промышленных чистящих средств.

На самом деле, в некоторых отношениях это место не сильно отличалось от этого, за исключением того, что никто, искренне заинтересованный в ее благополучии, не приходил регулярно проведать ее. Вместо того, чтобы получать целебные лекарства, ей угрожали, пытали и подвергали сексуальному насилию. Это угнетало ее до отчаяния и даже больше, и хуже всего было то, что она ничего не могла с этим поделать.

Долгое созерцание изуродованного мертвеца, привалившегося к противоположной стене, тоже не улучшило ее настроения. Сначала она злорадствовала по поводу его кончины, наслаждаясь каждой сладкой секундой его страданий. Трудно было представить себе более мучительный способ покинуть этот бренный мир, и Джессика решила, что он получил именно то, что заслужил. Затем потянулись часы, проведенные наедине с мертвецом, а его разрушенная физическая оболочка постепенно превращалась в невероятно отталкивающий мешок мертвого мяса. Что бы ни делало его чудовищем, которым он был, оно покинуло эту оболочку, оставив после себя только уродство насильственной смерти.

Иногда она закрывала глаза на несколько минут, чтобы не видеть его. Это было несложно, но эффективно только в течение ограниченного времени из-за навязчивого давления яркого света на ее веки. В какой-то момент она отвернулась от него и села лицом к стене, к которой была прикована. В отличие от мертвеца, ее путы были достаточно ослаблены, чтобы она могла свободно передвигаться. Поначалу это было еще одной вещью, за которую она была благодарна, но потом ее стала раздражать близость стены перед ее лицом. Когда она больше не могла этого выносить, то растянулась на спине и уставилась в потолок.

Она все еще лежала на спине, когда дверь наверху наконец открылась. Тихий, как шепот, звук босых ног Келли, спускающейся по лестнице, был едва слышен. Джессика села и обернулась как раз вовремя, чтобы заметить, что она сменила свой наряд из ботинок на платформе и блестящего латекса на шорты и футболку. Она была уже в нескольких футах от нее, когда Джессика заметила шприц, который она держала вертикально в пальцах правой руки, и крошечную капельку прозрачной жидкости, видневшуюся на кончике длинной иглы.

Джессика попыталась отодвинуться назад.

- Нет. Не делай этого.

Келли ничего не сказала, и выражение ее лица-головоломки незаметно изменилось, когда она настигла ее и снова опрокинула на спину, оседлав верхом. Со скованными руками, зажатыми под женщиной, Джессика могла только сильно мотать головой из стороны в сторону в безнадежной попытке избежать укола иглы. Келли прижала ладонь к голове Джессики и прижала ее лицом к полу. Игла вошла в точку под подбородком. Она всхлипнула, почувствовав, как Келли медленно нажала на поршень.

Как и в другие разы, когда ее накачивали наркотиками в этом месте, ее сознание начало мучительно быстро угасать. Когда она снова открыла глаза, то снова смотрела в белый потолок. Она попыталась сесть, но обнаружила, что теперь она была скована новым способом, который значительно ограничивал ее свободу движений. Она больше не могла двигать руками. Во время последнего периода бессознательного состояния кандалы с ее запястий были сняты, но теперь все ее туловище было обернуто в удушающе тесное БДСМ-одеяние, сделанное по образцу смирительных рубашек, распространенных в более раннюю, менее просвещенную эпоху психиатрического лечения.

И это было еще не все.

Ошейник с заклепками был туго затянут вокруг ее шеи, раздражая тем, что врезался в кожу. Джессика не удивилась, увидев, что Келли держит черный поводок, когда та снова появилась в поле ее зрения. Она помахала металлическим карабином на конце поводка.

- Сейчас я прикреплю его. Я надеюсь, ты понимаешь, насколько бессмысленно сопротивляться, но на случай, если ты подумываешь о том, чтобы совершить глупость, просто знай, что я решилa строго наказывать за любые дальнейшие акты неповиновения. Если ты будешь доставлять мне неприятности, я отрежу тебе нос. Это несколько снизит твою ценность, но твое тело достаточно красивое, и я уверенa, что в конце вечера ты все равно продашься за солидную сумму, - oна рассмеялась. - Если, конечно, ты выживешь.

Джессика вздохнула, расслабляя тело.

- Я не доставлю тебе никаких хлопот.

Келли кивнула.

- Конечно, не доставишь. Потому что я сломала тебя, не так ли?

Джессика не потрудилась ответить на это, но склонила голову, решив, что, возможно, она что-то выиграет, позволив женщине поверить в это.

Келли снова переоделась, пока Джессика была без сознания, сменив шорты и футболку на крошечное черно-оранжевое платье и прозрачные черные колготки с вытканными на них жуткими изображениями Хэллоуина.

Джессика сделала вывод, что прошло еще несколько часов.

Сейчас была ночь Хэллоуина.

Келли прикрепила поводок к ошейнику Джессики и снова выпрямилась, сильно потянув за поводок обеими руками, поднимая ее с пола. Из-за тесноты удерживающего устройства она не смогла оказать никакой помощи в этом усилии. Боль, причиняемая ошейником, удвоилась, поскольку он все сильнее врезался в шею. Келли продолжала тянуть все сильнее и сильнее, ее разбитое лицо исказилось в гримасе, которая была то ли гримасой усилия, то ли выражением восторженного удовольствия.

Или и то, и другое вместе.

Некоторое облегчение наступило, когда Джессика, наконец, смогла опереться на ноги и использовать мышцы ног, чтобы подтянуться. Как только она оказалась на ногах, Келли прижала палец к ee губам.

- Теперь я сниму цепи с твоих ног. Стой неподвижно, пока я это делаю, воздерживаясь от каких-либо безумных движений ниндзя. Я уверенa, что ты способнa на такие вещи, но в данном случае они тебе не помогут. Ты не сможешь ни одолеть меня, ни освободиться от рабской одежды. Мы понимаем друг друга?

Джессика поморщилась, прочищая свое болезненное горло.

- Да.

Келли прижала указательный палец к губам Джессики.

- Xорошо. А теперь замри, пока я работаю. Иначе...

Джессика сделала, как ей было сказано, и держала рот на замке, пока Келли освобождала ее лодыжки от цепей и кандалов. Облегчение, которое она испытала, когда иx сняли с ее тела, было значительным. Таким же сильным было желание нарушить запрет женщины доставлять ей неприятности. В конце концов, она была права. В ее распоряжении был целый арсенал опасных и даже смертельных приемов, некоторые из которых она могла выполнять, используя только силу своих ног. В полную силу, даже в "смирительной рубашке", она была более чем способна вырубить эту психованную сучку идеально