Не путайся под ногами! - Гульнара Черепашка

Слова о жертвоприношении всплыли в памяти сами собой, мимоходом.

«Нет, — он, похоже, читал все ее мысли — искусство, недоступное современной магии, даже сильнейшим из чародеев. — Без тебя останусь один. Здесь, разросшийся. Ни умереть, ни убежать. Они меня…»

Не договорил. В памяти всплыли жуткие картины давнего видения — цепочки рун и политые жертвенной кровью останки древ.

«Это даже не худшее».

— Ты, видимо, видел худшее сам? — не удержалась она.

«Видел. Больше не хочу. Даже сегодня — не самое страшное. Всего лишь боль».

Сердце помимо воли сжала острая жалость. Раздери ее квадратный демон, ее даже вид Милна не привел в такой ужас! А она удрала, так и не узнав, что с ним. Оставалось лишь надеяться, что он пережил последние испытания. И что маркиз хорошенько вытрясет душу из клятого фанатика. Лишь бы почтенный Медорр не выскользнул из-под стражи — с такого гуся станется!

Кое-как она добралась до нужного места.

«Вот это — и есть моя… сердцевина, — поведал голос в голове. — Именно это останется от меня, когда умрет всё остальное».

— А как я наверх-то выберусь? — в растерянности вопросила Фиона.

Она находилась глубоко под землей, и даже не представляла, в какую сторону идти, и что вокруг нее находится.

«Не паникуй. Ты и так осмелилась на куда большее, чем могли бы большинство твоих… сограждан, — последнее слово ему будто пришлось вспоминать. Засуши корни и отростки. Все, кроме пары. Я с их помощью выведу тебя и помогу выбраться наружу».

Что ж, звучит разумно. В конце концов, путь внизу она прошла именно так. Уже даже почти привыкла шагать на ощупь.

Время в кромешном мраке вообще не ощущалось. Фиона будто завязла в киселе, замедлявшем движения. В безвременье. То шла, ощупывая землю перед собой, ведя рукой по осыпающейся сырой стене. То ползла, подоткнув юбку и прижав корень к груди. Для топора соорудила из обрывка юбки петлю и закинула за спину, нож торчал за поясом.

Ей бы больше пригодилось огниво и хотя бы плошка с жиром и фитилем — примитивный светильник. Но чего не было, того не было. И это заставляло цепляться за то немногое, что имелось.

Она не увидела ничего. Просто лица вдруг коснулось дуновение свежего ветерка.

— Ночь? — проговорила недоуменно.

И сама вздрогнула от того, как звучал ее голос.

«Тише. Я не знаю, кто и что снаружи. Увел подальше — но человеческого зрения не имею. Здесь — место назначения. Выберешься сама. Пора вернуть мне то состояние, в котором», — он не договорил.

— Я поняла, — шепнула Фиона.

Вытянуть жизнь из двух корешков — не то же самое, что заставить иссохнуть неисчислимое множество отростков и веток. Хватило полминуты. От корня остался сухой безжизненный комок с мышонка. Не верилось, что совсем недавно это разрослось, пронизав несколько подземных уровней. Пробило из глубины выход наружу.

Она оторвала от многострадальной юбки еще лоскут. Замотала корень и запихала под одежду, спрятала на груди.

Убедившись, что ничего не потеряет, направилась туда, откуда веяло ночным ветерком. Святой Иероним, она успела забыть, каков он — свежий воздух!

Шагала, настороженно принюхиваясь и навострив уши. Не хотелось нарваться прямиком на лагерь с маркизом Кесселем. Тот уж наверняка сообразит, что она не случайно потерялась в подземных ходах.

Однако снаружи было тихо. Не ощущалось запаха костра — только свежести, опавших листьев и осенней прохлады.

Фиона поежилась. В изодранном платье, без плаща — выходить в осеннюю ночь! Сейчас, небось, и заморозки по ночам бывают. После этого нужно как-то пробираться к Ковентри. Ей необходима обитель милосердия. А точнее — одинокая беседка в запущенном углу ухоженного сада. В которой мать-настоятельница наверняка хранит свои тайны. И среди этих тайн она попытается найти ответ на вопрос — куда же можно пристроить многострадальное древо.

Выбравшись, в первый момент сжалась от охватившего холода. Огляделась — кругом царила непроглядная темнота и тишь.

Надо уходить. Подальше и поскорее. Фиона огляделась, поправила топор за плечом и нож на поясе. И потопала наугад туда, откуда доносился шелест деревьев. Переночует в рощице или лесочке — а уж поутру разберется, куда дальше. Следы за собой на всякий случай заращивала густой травой, которую тут же и высушивала, чтоб не оставлять неестественный зеленый след.

Глава 29

Фиона вошла в город через ворота.

Не то, чтобы в ней проснулась особая законопослушность, или она очень уж надеялась на маскировку. Просто столица есть столица. Перемахнешь через стену там, где не положено — и где гарантия, что навстречу тебе не выйдет отряд городской стражи, усиленный штатным магом, а то и парочкой?

Плащ паломника пришлось снять, котомку — вывернуть наизнанку. Стражники обыскали всё. Разве что не облапали и не обнаружили, что перед ними — женщина, а не иссушенный богомолец.

Впрочем, туловище под одеждой она тщательно замотала в широкие бинты. Коросты из грязи на лице и шее делали облик странника неопрятным и вызывающим брезгливость. В бедной котомке не нашлось ничего, кроме куска зачерствелого хлеба, заботливо завернутого в тряпицу с листьями кишиягоды — те позволяли сохранить свежесть еды в дороге чуть дольше.

Через столицу каждый год проходило немало паломников. Они шли обычно из южных областей через центральные области к портам. Презирая дилижансы, шагали своими ногами. Даже те из них, что могли позволить себе путешествовать с удобством.

Не то, чтобы Фиона не могла позволить себе путешествовать с удобством. Через денек после того, как выбралась из-под земли, она напоролась на лагерь солдат Нейтании. И перед тем, как уйти на восток, основательно пошарила по котомкам и карманам. Найденные монеты помогли ей добраться не пешком, а достаточно быстро — то в карете, то на лошади. Перед столицей, правда, решила спешиться. Услышала, что любой путешественник, прибывающий в Ковентри, вызывает немалые подозрения.

Конники и пассажиры дилижансов, которые не могут на месте предоставить внятных сведений — кто они такие, и по какому делу прибыли, задерживаются. Порой — надолго. С крестьянами, беженцами, паломниками обстояло чуть проще.

Этих — каждого не задержишь. И стражники ограничивались дотошным обыском. Если не находили ничего подозрительного — пропускали. Единственным, что оказалось подозрительного на Фионе — бинты, прикрывающие руки от запястий до локтя. Пришлось снимать, показывать коросты. И сочинять душераздирающую историю, как, возвращаясь из соседней деревни домой, несчастный крестьянин приметил в отдалении стычку магиков.