Жуткие байки - Ричард Карл Лаймон

Может, она слышит меня, знает, что я здесь. А что, если она попытается схватить меня, когда я открою эту штуку?

Он подумал: «Ха».

И чуть не рассмеялся в голос.

Если Тесс была внутри со своим любовником-вампиром, что казалось крайне маловероятным, она лежала бы на нём лицом вниз. Вряд ли она смогла бы броситься на Пита из такого положения.

Он сжал фонарь в правой руке.

Подсунул кончики пальцев левой руки под край крышки гроба.

Быстро сбрось её. Не дай Тесс возможности перевернуться.

Но он представил грохот от тяжелой крышки, падающей на пол.

Да ни за что.

«Мне нужна тишина и скрытность», — подумал он.

Вместо того, чтобы бросить крышку на пол, он приподнял её на несколько дюймов. Опустил голову. Посветил внутрь.

И мельком увидел пижамные штанины из бледно-голубой ткани, такие же блестящие, как шелк.

Его охватила горячая дрожь.

Он приподнял крышку повыше и посветил на тело.

Оно было одно.

Оно лежало на спине, окруженное белым атласом обивки гроба.

Стройное тело, одетое в облегающую пижаму, которая подчеркивала все прикрытые изгибы. Над поясом брюк нависала рубашка с четырьмя большими белыми пуговицами. Они возвышались над холмиками грудей и выступали вместе с выпирающими сосками. Верхняя пуговица рубашки была расстёгнута, открывая клин обнаженной груди и впадинку у горла.

Пит видел нижнюю часть подбородка. Хотя он не мог разглядеть лица под таким углом, он знал, что это Тесс.

А кто же еще это может быть?

А где же этот, Дракусон?

Чёрт его знает, да и какая, к чёрту, разница?

Имело значение только то, что он нашел Тесс, и она всё еще спала.

Пит отложил фонарик, чтобы освободить правую руку. Затем направился к краю гроба. Медленно, осторожно он снял крышку. Развернулся и опустил ее на кровать.

Встав на колени, он поднял фонарик и держа его низко, переложил из левой руки в правую.

«Не свети ей в глаза, — предупредил он себя. — Это наверняка её разбудит».

Да какого чёрта она спит в гробу? Тут две отличные двуспальные кровати.

Это безумие.

Очень странно.

Но, Боже, что с того?

Он поднял фонарик. Посветил ей на грудь, держа его достаточно близко к телу, чтобы яркий диск оставался компактным и не попадал на лицо.

Уставился ей на груди.

Он хотел прикоснуться к ним.

Хотел расстегнуть большие белые пуговицы, распахнуть пижамную рубашку и увидеть обнаженные груди, прикоснуться к ним, ласкать их, сжимать, пробовать их губами.

Это оно. Мой шанс. Она в отключке, мертва для всего мира.

Но она проснётся, если я попытаюсь расстегнуть пуговицы. Она наверняка проснётся, если я прикоснусь к ней.

Проснётся с воплем.

Если только…

Он посветил ей в лицо, увидел её открытые глаза, чуть не задохнулся от изумления, затем наклонился, размахнулся и ударил её фонариком в лоб. От удара линза разбилась и лампочка погасла. После этого он ударил еще раз, в темноте.

Фонарик выпал из ослабевшей руки.

Он поднялся на ноги, пошатываясь, подошел к стене и щелкнул выключателем. Зажглась люстра.

Он посмотрел на Тесс сверху вниз.

Лицо её превратилось в кровавую маску.

Но больше никаких повреждений не было.

Пит взял подушку с кровати. Накрыл ею лицо Тесс, думая только о том, чтобы скрыть ужасные повреждения, но затем сильно прижал её, просто чтобы убедиться, что она не проснётся и не натворит бед.

Он очень долго прижимал подушку к её лицу.

Оставив подушку на лице, он расстегнул большие белые пуговицы ее пижамной рубашки. Та была забрызгана кровью. Он широко распахнул её. Часть крови просочилась сквозь нее, окрасив кожу в розовый цвет.

— О, Тесс, — прошептал он. — О, Тесс.

У нее были замечательные груди. Более чем замечательные. Он задержался на них, нежных и терпких, наслаждаясь их тяжестью, красотой и вкусом.

Позже он разорвал застежку на поясе её пижамных штанов, стянул их с её ног и бросил на кровать. Подняв её ноги, раздвинул и перекинул через края гроба.

Разделся и забрался внутрь.

Он целовал её и ласкал, сжимал, лизал, покусывал, исследовал, и это было самое лучшее, лучше всего на свете, это стоило того, чтобы убить её, особенно когда он вошел в её скользкое тепло.

Это было то, что он всегда хотел сделать, и лучшее, о чём он когда-либо мечтал.

Уборка прошла без сучка, без задоринки.

Хотя солнце уже ярко светило над кукурузными полями на востоке, к тому времени, когда он выволок гроб из десятого номера, вокруг, казалось, никто не бродил. Пит был почти уверен, что его никто не видел.

Он поставил гроб в заднюю часть катафалка.

Некоторое время он вёл катафалк, затем свернул на грунтовую дорогу и припарковал его внутри ветхого, заброшенного сарая.

Он оставил гроб в катафалке и Тесс в гробу вместе с её одеждой и сумкой. Но без подушки, потому что боялся, что ее можно отследить.

Он потратил несколько минут на то, чтобы стереть свои отпечатки пальцев. Затем пешком вернулся в мотель.

Две мили он прошагал за полчаса.

Он еще раз наведался в десятый номер за подушкой и разбитым фонариком. Спрятал их в багажнике своей машины.

В приемной он вернул оба ключа от номера на положенное место и уничтожил регистрационную карточку. Оплату оставил себе.

Кроме Пита никто не знал, что Тесс Хантер останавливалась в мотеле «Привал странников».

В восемь утра того же дня Пита сменила Клэр Симмонс. Пит позавтракал в «Блинной империи Джо». Затем поехал к сараю, где оставил катафалк.

Жаркое летнее утро он провел с Тесс. И большую часть дня.

Ближе к вечеру, усталый как собака, он поехал домой в однокомнатный дом, который снимал на окраине города. Поставил будильник на одиннадцать вечера, разделся и забрался в постель.

Он закрыл глаза и улыбнулся.

Жизнь прекрасна, когда у тебя хватает смелости взять то, что ты хочешь.

Ух ты!

Ему было интересно, как долго продержится Тесс.

В этом старом сарае довольно жарко, но…

Вместо будильника Пита разбудил яркий свет, направленный в глаза.

Он моргнул от яркого света лампы рядом с кроватью.

Покосился на часы. Только десять часов и три минуты.

Какого черта…?

— Ах ты мерзкий гад.

Он узнал этот голос.

Молодой и женственный, с небольшим английским акцентом.

Пит резко выпрямился.

Обнаженная Тесс стояла в изножье его кровати, уперев кулаки