Адское пламя - Алиса Джукич

– Призови зеркало, Адель! – настаивала Серафима, сжимая подлокотники. – Достаточно лишь подумать о нем – и я открою тебе свои тайны.

Поняв, что иной возможности получить ответы о прошлом может и не представиться, я сделала, как она велела: на секунду зажмурилась, вообразила напугавшее меня когда-то овальное зеркало на изогнутых ножках, а когда раскрыла веки, оно появилось справа от Серафимы.

– Что ты видишь? – с надеждой спросила она, и я настороженно вгляделась в мутное стекло.

Ожидая увидеть развевающиеся за спиной крылья с брызгами крови, рубинами свисающими с белоснежных перьев, я сжалась в нервный узел. Опасения не оправдались – зеркало не пророчило мне судьбу ангела мщения, отражая бесцветную мебель и мое лишенное красок лицо.

– Ничего особенного, – быстро ответила я, и брови Серафимы сошлись на переносице.

– Хм-м… Значит, мы похожи больше, чем предполагалось. Обе порывисты и слушаем сердце.

Для новых, насыщенных загадками речей не осталось места в переполненной чаше терпения. Часы на стене неумолимо тикали, отсчитывая последние минуты перед тем, как капкан межмирья закроется. Видимо, в моих глазах промелькнул страх, и Серафима наконец заговорила по существу:

– Как ты уже поняла, я нефилим. Много столетий назад Всевышний призвал сыновей просветить народ, живущий на нынешних землях Южного Королевства, позволив архангелам спуститься в мир людей. С этого и начались все проблемы, включая извечное противостояние Ада и Неба. – Серафима указала на меня пальцем, как на катализатор всех бед и решений. – Любовь развязала Великую Войну, она же ее и закончит. Я была первой среди детей архангелов. Моя мать умерла при родах, как и все последующие женщины, подарившие Рафаилу, Гавриилу и Уриилу наследников. Только Софию миновала подобная участь. Принцесса Абракса оказалась смышленнее и прозорливее недалеких женщин прошлого. Нефилимы рождались с крыльями, и именно эта особенность губила их матерей. Но ты, Адель, особенная во всех смыслах. София учла влияние ихора на младенца и то, что божественная часть архангелов проявится в ребенке не сразу, будучи подавленной демоническим началом. И она не ошиблась.

Холод подбирался к центру живота, я дрожала, но упорно сдерживала себя от возвращения в реальность.

– Подобных мне родилось всего четверо. Нефилимы управляли Светом, но, в отличие от отцов-архангелов, это были жалкие крупицы магии. Узнав о влечении сыновей к женской плоти, Всевышний запретил им покидать Небо, а нас поселил на святой горе Люмион, подальше от любопытных глаз обычного люда. – Серафима задумчиво пожевала губу, проваливаясь в далекие воспоминания. – Вериила и Самаила, сейчас известных как Аваддон и Люцифер, я впервые встретила, когда мне исполнилось девятнадцать. Старшие архангелы крайне редко появлялись на горе, выполняя разнообразные указания Всевышнего, а такие, как я, боялись показываться на глаза строгим и беспрекословным мужчинам. Пока я случайно не свалилась Вериилу на голову. Я ненадолго отправилась в Эдем вместе с отцом и спряталась на дереве, желая провести больше времени в прекраснейшем саду. Помню, что не удержала равновесие и рухнула с ветки, когда порыв ветра от неожиданного приземления старших архангелов ударил в грудь. Взлететь не успела, так что Вериилу пришлось меня ловить, чтобы я не ударилась головой о землю.

Серафима перевела дух, на пару непростительно долгих мгновений взяв паузу. А может, подготавливалась к самой болезненной части?

– Вериил олицетворял все порочные женские желания. Красив, умен, а его неземные сизые глаза будоражили до дрожи.

Я сглотнула, прекрасно понимая, о каком пагубном магнетизме говорит Серафима. Именно так с замиранием сердца я впервые посмотрела на Кайлана.

– Все детство я росла затворницей на святой горе, а Вериил стал для меня ключом, способным отпереть клетку одиночества. Под предлогами моего обучения магии мы начали видеться чаще. Нас непреодолимо тянуло друг к другу, и с каждым проведенным вместе днем эта незримая тяга превращалась в жизненную необходимость дышать одним воздухом. Когда мы впервые вкусили сладость яда поцелуев, я испугалась. Но приводило в ужас вовсе не порицание Всевышнего или ненависть отца. Я всерьез переживала, что Вериила жестоко накажут из-за нарушения древних устоев Эдема, ведь я была дочерью его названого младшего брата и единственное, что могло быть между нами, – взаимное уважение. Мы попытались отдалиться, безуспешно сопротивляясь неуместным эмоциям. Вериилу пришлось покинуть райский сад на несколько лет и отправиться на далекие Южные Острова, но эти крайние меры только распалили интерес к запретным желаниям. – Серафима потерла лоб, словно старалась прогнать головную боль. – Наши чувства крепли даже на расстоянии, я нашла способ незаметно сбегать с горы, когда отец вместе с оставшимися братьями улетал на задания Всевышнего. Искушение, безумие, чистый грех, зарожденный в святых сердцах под влиянием самого необузданного чувства – любви – все это пьянило сильнейшим дурманом, лишая здравого рассудка.

Неожиданно Серафима положила руку на живот, точно оберегала его. Мой выдох превратился в пар, а ребра закололи тысячи незримых иголочек, предупреждая, что время на исходе.

– Ты забеременела? – Я помнила рассказа Кайлана о невозможности Принцам Ада зачать дитя, но до того, как Аваддон возглавил Круг Смерти, он принадлежал Небу. Тьма… она поглотила его позже.

– Да. – Нижняя губа Серафимы задрожала, а я вновь рискнула взглянуть в старинное зеркало. К моему облегчению, отражение оставалось неизменным. – Вериила ждала казнь за содеянное. Его бы лишили крыльев, а после – и бессмертия. Пришлось умолчать о беременности и затаиться на несколько месяцев, чтобы уберечь его от расплаты. Наступая на горло собственным чувствам, я готовилась пожертвовать всем ради любимого и нашего ребенка.

Серафима заерзала в кресле, не в силах больше спокойно говорить о тяготах прошлого.

– Мадлен – моя названая сестра-нефилим – узнала правду и вызвалась помочь. Она понимала, что Гавриил не успокоится, пока не уничтожит младенца – живое доказательство греха его единственной дочери. – Отточенная речь Серафимы казалась заученной из буклета, точно она веками готовилась к подобному разговору. – Мэди водила дружбу с осиротевшим юношей из местной деревни. Благодаря ее магическим талантам мы опоили его любовным отваром. Когда Гавриил вернулся на гору, я призналась, что полюбила человека, возлегла с ним и вот уже несколько месяцев сбегаю в деревню к избраннику.

И вновь Серафима взяла недолгую паузу, чтобы собраться с духом, но в межмирье вес имела каждая секунда.

– Помню, как Гавриил с силой оттолкнул меня, будто я вмиг из любимой дочери превратилась в гнусного выродка. А потом я почувствовала жар на щеке и услышала крики. Много гневных криков. Я была опорочена, нечестива, таким не позволялось оставаться в Эдеме и на горе Люмион. – Уголки губ Серафимы печально опустились. – Несправедливо, правда? Ведь