Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

после провала «эксперимента Пуанкаре», связанного с оккупацией Рура и попыткой насильственного взыскания репараций, деваться было просто некуда. Французская авантюра больно ударила и по франку, и по экономике страны в целом, и произвела, как сообщал английский посол в Париже лорд Крю, «отрезвляющее воздействие» на Кэ д’Орсе 64.

Теперь дело было за Союзниками. Уже 11 апреля комиссия по репарациям запросила германское правительство, согласно ли оно двигаться вперед в соответствии с планом Дауэса. Без одобрения немцев бесполезно было предпринимать дальнейшие шаги. 16 апреля Германия согласилась с планом. На следующий день комиссия по репарациям разослала всем заинтересованным странам официальные уведомления о том, что Германия приняла выводы плана Дауэса и рекомендовала Союзникам также одобрить их. 24 апреля Англия, Бельгия и Италия согласились с выводами Дауэса. Оставалось получить одобрение Франции. И тут Пуанкаре, как обычно, стал юлить. 25 апреля он прислал уклончивый ответ французского правительства. С одной стороны, Пуанкаре рассыпался в похвалах экспертам Дауэса, благодаря их за проделанную работу. А с другой — сообщил, что Франция готова будет рассмотреть вопрос по существу только после того, как германское правительство примет предусмотренные планом меры, а комиссия по репарациям их одобрит. Тогда, гласил ответ Пуанкаре, Франция готова будет сотрудничать по плану Дауэса, но только в пределах своих жизненных интересов 65. Царящая на Кэ д’Орсе атмосфера, сообщал в Форин Офис английский поверенный в делах Эрик Фипс, «полностью лишена “честности”. Невозможно справиться с тем потоком лжи, что они вываливают на тебя» 66. Казалось, все опять закончится тупиком, но в мае во Франции прошли выборы в Национальное собрание, на которых победу неожиданно одержали левые партии. Кабинет Пуанкаре пал, и в июне ему на смену пришло леворадикальное правительство Эдуарда Эррио.

Надо сказать, что во Франции жесткая линия по отношению к Германии находила полную поддержку общества. Французские политики могли спорить о деталях, но в целом они были единодушны в германском вопросе. Поэтому замена одного из них на другого не предвещала особых перемен в подходе к германским репарациям. Многое изменилось после июньской встречи Эррио с британским премьером Макдональдом, на которой, как вспоминал Эррио, «была восстановлена, по крайней мере в принципе, та франко-британская солидарность, которую нарушила рурская экспедиция» 67. Встреча двух премьеров планировалась еще в мае, и изначально на нее приглашался Пуанкаре, но приехал уже Эррио, и это позволило сдвинуть отношения с Германией с мертвой точки. Макдональду удалось убедить своего собеседника в том, что Англия поддержит Францию и выступит с совместными санкциями против Германии, если последняя будет нарушать план Дауэса. Окончательно план репарационного урегулирования решено было утвердить на конференции, которую Англия и Франция договорились провести в июле в Лондоне. В результате двусторонних переговоров было составлено совместное конфиденциальное письмо, приглашавшее Германию принять участие в Лондонской конференции. Предполагалось, что по ее итогам между Союзниками и Германией будет подписан общий протокол.

Казалось, все идет к преодолению англо-французских разногласий. Но тут между двумя странами разразился серьезный дипломатический скандал, который чуть не перечеркнул все достигнутые успехи. После возвращения Эррио домой во французской газете Echo de Paris появилось то самое, согласованное в Англии совместное письмо, причем в искаженном виде. Судя по всему, утечка произошла на Кэ д’Орсе (что уже не раз случалось в прошлом) и организована была сторонниками Пуанкаре. Во французской прессе поднялась шумиха. Со всех сторон на Эррио посыпались обвинения. Дескать, под давлением Британии он пожертвовал национальными интересами Франции. Еще хуже было то, что ближайший советник Эррио в МИДе (тот совмещал посты премьера и министра иностранных дел) граф Перетти, который сопровождал своего патрона в Англию и был полностью в курсе всего, о чем там говорилось, поспешил от имени Эррио откреститься от письма и объяснить его односторонней инициативой Форин Офис. Французский посол в Лондоне граф Огюст де Сент-Олер даже вручил англичанам ноту протеста, обвинив их в искажении достигнутых договоренностей и в фальсификации информации, переданной во французскую прессу. Теперь уже не выдержали англичане. Макдональд поручил своему послу в Париже лорду Крю довести жесткий английский ответ до Эррио и потребовать от французов извинений. Благоразумие все же восторжествовало, и Перетти вынужден был письменно извиниться за произошедшее «недопонимание» 68. Любопытно, что в своих воспоминаниях Эдуард Эррио весьма обтекаемо отразил этот конфликт, совсем не упомянув о принесенных извинениях 69. Так или иначе, но англо-французский дипломатический конфликт наглядно показал, как уязвимы у себя на родине были те французские политики, которые желали найти компромисс в отношениях с Германией. Потребовалась еще одна встреча Макдональда и Эррио, состоявшаяся 8-9 июля в Париже, чтобы сгладить неприятный осадок от скандала и подтвердить проведение Лондонской конференции по утверждению плана Дауэса.

Конференция открылась 16 июля и продолжалась ровно месяц, до 16 августа. Она проходила в два этапа. На первом Союзники и представители США, присутствовавшие в качестве наблюдателей, рассматривали план Дауэса между собой. Затем, 6 августа к ним присоединилась делегация Германии. 16 августа все участники, включая Германию, согласовали итоговый документ конференции. После этого они разъехались по своим странам и собрались снова в Лондоне 30 августа, чтобы на этот раз подписать итоговый документ. Двухнедельный интервал был необходим для принятия рейхстагом ряда поправок к германскому законодательству, которые позволили привести план Дауэса в соответствие с немецкими законами. Немцам, конечно, не понравилось, что их пригласили присоединиться к участникам конференции только на втором ее этапе 70. Они опасались, что их, как обычно, вызывают, чтобы ознакомить с принятыми решениями. Но Союзники не могли позволить себе выяснять свои отношения при немцах. Хотя, по сравнению со многими предшествовавшими конференциями, Лондонская прошла относительно спокойно, на ней тоже периодически возникали споры между Англией и Францией, а чуть позже — между Францией и Германией. Англичане и французы долго не могли решить, какие меры Союзники должны будут предпринять, если окажется, что Германия нарушает план Дауэса, и кто будет определять эти нарушения. Французы хотели оставить за собой свободу выбора в принятии всех подобных решений, но это не нравилось англичанам, опасавшимся, что в Париже в какой-то момент могут опять прибегнуть к силовым методам. Кроме того, позиция французов категорически не устраивала американских и английских банкиров, как раз в это время рассматривавших в Лондоне вопрос о выделении Германии 800-миллионного кредита. В конечном итоге в дискуссию, которая приобрела острый характер, вмешались американцы. Они предложили вынести вопрос гарантий по кредиту за рамки конференции и рассмотреть его отдельно между представителями Союзников, Германии, репарационной комиссии и банков-кредиторов 71. Кроме этого, госсекретарь