Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

длительную историю. Собственно говоря, опасения Франции относительно безопасности своих восточных границ и были основной причиной напряженности в Европе в течение всех послевоенных лет. Французскую идею границы по Рейну, что привело бы к возникновению новых Эльзаса и Лотарингии, на мирной конференции удалось отклонить лишь обещанием англо-американской гарантии помощи в случае повторения германской агрессии. В качестве компенсации французы добились тогда временной оккупации прирейнских территорий Германии. С тех пор Франция постоянно расширяла зону оккупируемых германских земель, а немцы все время требовали вывода иностранных войск со своей территории. Кульминацией этой политики стало занятие французами Рурской области в 1923 году. Принятие плана Дауэса на Лондонской конференции 1924 года освобождало конфликтную ситуацию от ее экономической составляющей. В дальнейшем французы уже никогда не диктовали свою волю Германии силой. Некоторые историки считают в этом смысле 1924 год переломным. После него французская политика постепенно становилась все более пассивной и оборонительной 86. Теперь наступала очередь политического решения проблемы.

По горячим следам достигнутых на Лондонской конференции успехов Макдональд и Эррио попытались с ходу решить проблему европейской безопасности путем принятия так называемого Женевского протокола на очередной Ассамблее Лиги Наций. Женевский протокол родился во многом спонтанно. Окрыленные лондонским успехом руководители Англии и Франции в сентябре 1924 года впервые прибыли вместе в Женеву. Уже сам приезд столь высоких гостей вызвал настоящий ажиотаж в Женеве. В местных гостиницах не хватало номеров не только для съехавшихся отовсюду журналистов, но и для членов многих делегаций 87. Все ожидали от предстоящей сессии прорыва в вопросах европейской безопасности. Стоит напомнить, что в 1924 году Англия официально признала Советскую Россию и подписала с ней объемистый договор об основах взаимоотношений. Скандал с «письмом Зиновьева» еще не разразился, и в сентябре никто не сомневался, что англо-русский договор будет ратифицирован британским парламентом. Примеру Великобритании собиралась последовать Франция. «Оставить Россию вне концерта европейских держав — это значит все больше толкать ее на союз с Германией, — признавался Эррио в Женеве известной французской журналистке Женевьеве Табуи. — 28 октября я подпишу соглашение о восстановлении отношений между Парижем и Москвой. Это будет конец политики “колючей проволоки”» 88. Принятие всеми заинтересованными сторонами плана Дауэса еще больше укрепляло всеобщую уверенность в том, что Европа стоит на пороге больших перемен. Правда, чуть раньше, в июле того же года, лейбористское правительство не поддержало проект Договора о взаимной помощи, практически в одиночку подготовленный Робертом Сесилом. До Британии проект Сесила уже отклонили Соединенные Штаты, Германия и Советский Союз. После некоторого колебания их примеру последовал и убежденный пацифист Макдональд, посчитавший, что поддержка коллективного применения силы против агрессора противоречит исповедуемому им принципу всеобщего разоружения 89. Но ведь зачем-то английский и французский премьер-министры приехали вместе в Женеву?! Для чего еще, как не для того, чтобы предложить совместный рецепт всеобщего мира! Как довольно живописно вспоминал участник тех событий, японский дипломат Кикудзиро Исии, «были все основания полагать, что ни одна рука не поднимется против, и движение за немедленный всеобщий мир, как бешеный поток, прорвавший плотину, сметет с пути все препятствия» 90.

На волне всеобщего энтузиазма Ассамблея 2 октября, после всего трех недель обсуждений, единогласно приняла Протокол, призывающий к запрету всех войн вообще. «За» проголосовали все 48 государств — членов Лиги Наций. Документ базировался на трех основных постулатах — арбитраже, гарантиях безопасности (санкциях) и разоружении 91. Составители Протокола (его полное название звучало как «Протокол мирного урегулирования международных споров») сделали главный акцент на обязательном арбитраже. Положения нового документа шли дальше Устава Лиги Наций. Если последний предусматривал процедуру, по которой, при невозможности принятия единого решения Советом Лиги или арбитражным судом, любая из сторон конфликта могла по прошествии трех месяцев взяться за оружие, то Протокол обязывал Совет назначить независимых арбитров, чье решение носило бы обязательный для обеих сторон характер. Много споров при обсуждении вызвал вопрос о санкциях против государства, не обратившегося в арбитраж или не принявшего его решение. Такое государство, если оно прибегало к военной силе, объявлялось агрессором, и все члены Лиги, которые географически могли это сделать, должны были применить против него свою военную мощь. Эта часть Протокола содержала один интересный момент, предполагавший, что государства должны уведомить Совет Лиги о том, какие силы они готовы будут применить против агрессора. Такое положение было включено под влиянием французов, добивавшихся еще на мирной конференции создания собственных вооруженных сил Лиги или хотя бы военного штаба при ней. Наконец, последняя часть документа, посвященная разоружению, предполагала, что в июне следующего года в Женеве должна собраться всеобщая конференция, которая рассмотрит вопросы сокращения вооружений. Планировалось, что к этому времени все государства подготовят свои предложения в этой области. Протокол, таким образом, стал англо-французским компромиссом. За обещание англичан принять участие в системе коллективной безопасности (санкции) французы соглашались с необходимостью разоружения. Однако именно последняя часть, принятая под давлением англичан, делала всю конструкцию Протокола очередным благим пожеланием. Протокол должен был вступить в силу лишь в случае успешного завершения намечавшейся конференции по разоружению, что делало его заложником практически нерешаемого вопроса.

Так или иначе, но Протокол остался лишь выражением стремления европейцев к миру и безопасности. Новый английский кабинет не стал рассматривать его и выносить на утверждение палаты общин. Существуют свидетельства того, что Протокол не одобрял и Макдональд, который покинул Женеву сразу после своего выступления и не стал дожидаться принятия этого документа 92. Макдональд не выступал открыто против Женевского протокола, но, очевидно, не был и его приверженцем. Не исключено, что он просто тянул время (для политического стиля Макдональда это было свойственно), ожидая, что некоторые положения Протокола «никогда не будут приведены в действие» 93. В любом случае голосовавшие за Протокол англичане Хендерсон и Пармур не выражали мнения большинства членов лейбористского правительства. Поражение на выборах «спасло» лейбористов от необходимости принимать непопулярное решение. «Гора после больших усилий родила мышь, — написал позже виконт Исии, — а с течением времени из-за постоянных возражений Великобритании появились сомнения, жива ли мышь» 94. Англичане, как обычно, не хотели связывать себя обязательствами по участию в коллективных санкциях, предпочитая свободу рук. Английское правительство считает, говорилось в заявлении Чемберлена по поводу отклонения Женевского Протокола в марте 1925 года, что «разработка военной процедуры (санкций против агрессора. — И. Т.) неизбежно приводит к мысли, будто жизненные задачи Лиги связаны не столько с развитием дружеского сотрудничества и поддержанием гармонии в международных отношениях, сколько с защитой мира путем организации войны, даже если это будет широкомасштабная война» 95.