ПТБ или повесть о противотанковой батарее - Борис Геннадьевич Цеханович

землянку. Обедал в одиночестве, даже успел вздремнуть до приезда из штаба Кирьянова и Карпука. Ещё раз, обсудив все детали предстоящей авантюры, замполит, техник и Алушаев были готовы к выходу в засаду. Присели, помолчали, потом решительно встали и пошли к палатке Нахимова. Здесь нас уже ждали Коровин с солдатами и сержант Логинов с пятью мотострелками. Получив последние указания и напутствия, группа скрылась в зелёнке. Мы остались рядом с палаткой и стали терпеливо ждать. Сразу же после открытия огня ушедшей группой, Коровин со своими солдатами и двумя пулемётчиками из пехоты вылетают из зелёнки на левую половину, разворачиваются в цепь и прикрывают огнём отходящую группу на своём направлении. Я с остальной пехотой, выбегаю на правую половину и с той стороны мы бьём по чеченцам, не давая им пуститься в преследование. Третий взвод, услышав стрельбу, открывает огонь из пулемётов БРДМа командира взвода. КПВТ будет нашей основной огневой мощью.

Время тянулось медленно, обговорено уже было обо всём и все молчали, лишь изредка перекидывались незначительными фразами. Между нами, занимаясь мелкими хозяйственными делами, крутился «бывший» командир взвода и только он один был спокоен и далёк от наших проблем. За эти дни я уже привык к тому положению, когда сержант Логинов командовал старшим лейтенантом. Да и сам уже понял, что Нахимов был «ни о чём».

Время приближалось к шести часам и напряжение нарастало, каждую минуту мы ожидали услышать автоматные очереди, но их всё не было. Время перевалило на седьмой час и я уже стал жалеть о том, что отпустил их на эту охоту. Мозг услужливо рисовал мрачные картины гибели группы; представляя, что группа в зелёнке на подходе к засаде сама попала в засаду и была вырезана, или без шума взята в плен. Я даже затряс головой, отгоняя дурные мысли, и с облегчением услышал дружные автоматные очереди. Сначала прозвучало несколько автоматных очередей, а потом, через секунд сорок, когда мы уже выбегали из зелёнки, разворачиваясь в цепь, передний край боевиков взорвался ответным огнём.

Я бежал по пахоте с пулемётом в правой руке, на левом плече висели, стянутые ремнями две коробки с пулемётными лентами по 250 патронов каждая. К пулемёту была пристёгнута коробка на сто патронов. Бежал к своему месту, откуда должен был открыть огонь и удивлялся тому, как тяжело было бежать. Несколько часов тому назад я мчался по этому самому полю и не чувствовал ног под собой, а сейчас пот заливал глаза и ноги тонули в земле по щиколотку. Заговорил пулемёт КПВТ в третьем взводе, дал несколько очередей и заткнулся. Сзади меня пехота уже залегла и открыла отсекающий огонь, а я всё бежал и бежал к своей позиции. За зелёнкой, на направлении Коровина, к стрельбе из автоматов присоединились звуки выстрелов из КПВТ БРДМа второго взвода и послышались шипящие звуки летящей ракеты. Вот и моя позиция. Я упал, в течении десяти секунд удобно устроился и взглянул на место боя.

В пятистах метрах от нас виднелись фигурки замполита, техника и Алушаева, которые то мелькали в зелёнке, то скрывались за деревьями. В ста – ста пятидесяти метрах сзади них по зелёнке и по полю стремительно двигались, развернувшись в цепь человек десять чеченцев. Они останавливались на мгновение, чтобы дать очередь по нашим и двигались дальше. Сколько было боевиков на той половине поля мне не было видно, но судя по интенсивности стрельбы их было достаточно и там. Группа быстро и организовано отходила, каждые тридцать метров, кто-то из них по очереди останавливался и огнём из автомата прикрывал отход других, потом стреляющий, уже под прикрытием огня двоих, отходил сам, таким вот перекатом они и отступали. Я прильнул к прицелу и дал первую пристрелочную очередь. Хорошо. Чуть подправив точку прицеливания, дал длинную очередь и с радостью увидел, как трассера завились вокруг двух бегущих духов. Убить их не убил, но залечь заставил. Под огнём остальной моей группы залегли и остальные боевики, которые бежали по полю около зелёнки, но остальные духи в самой зелёнке продолжали преследование. К нашему огню наконец-то присоединился КПВТ третьего взвода и 14 миллиметровые разрывные пули рвали землю среди лежащих боевиков, заставляя их пятиться обратно с поля в гущу деревьев. То один, то другой боевик срывался с места и скрывался в зелёнке и уходил в сторону своего переднего края. Когда они все скрылись среди деревьев, пулемётчик КПВТ стал обрабатывать зелёнку на пути отхода боевиков. Даже на таком расстоянии было хорошо видно, как пули крупнокалиберного пулемёта срезали не только ветки, но и достаточно большие деревья и выкашивали кустарник. Если эту часть боевиков мы заставили отказаться от мысли догнать и уничтожить нашу группу, то в зелёнке человек пять ещё пытались её преследовать. Я прекратил огонь и стал наблюдать за местом, куда должны были выскочить Кирьянов и другие. Замполит и Карпук выскочил, но Алушаева с ними не было. Раз за разом я пробегал взглядом зелёнку, но сержанта увидеть не мог, видел лишь фигуры боевиков, которые мелькали среди деревьев. Интенсивность стрельбы с обоих сторон ослабела и слышались лишь отдельные очереди и выстрелы. Теперь и я услышал частое посвистывание пролетающих в опасной близости пуль. Некоторые из них вздымали фонтанчики рядом со мной, но я не обращал на них внимание, а всё пытался разглядеть в зелёнке сержанта. В двухстах метрах от меня из-за деревьев выскочили Кирьянов, Карпук и, уже не скрываясь, помчались к нашим позициям. Заглядевшись на них, я не увидел как почти на середине поля, неизвестно откуда, выскочил Алушаев и стремительно, насколько это было возможно, побежал прямо на меня. Поняв, что двоих русских им уже не догнать, боевики переключились на Алушаева. Выскочив на край зелёнки, они открыли плотный огонь по сержанту. От пехоты их закрывали высокие и густые кусты, поэтому мотострелки в недоумении крутили головами, но не могли понять, откуда велась такая интенсивная стрельба. Пулемётчик третьего взвода, увлёкшись огнём по отступавшим боевикам, тоже не мог прикрыть одиноко бегущего по полю Алушаева. А очереди вспарывали землю вокруг ног сержанта и от этого он делал дикие, нелепые прыжки в разные стороны, но все ещё невредимый продолжал бежать вперёд. А боевики, почувствовав безнаказанность и вседозволенность, веселились, спокойно стреляя в беззащитную, бегущую мишень. Судя по жестикуляции и спокойным действиям чеченцев, они стреляли на спор: как долго продержится русский. Но самое плохое было в том,