Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

французских военных властей; предусмотрительность, заставившая еще 29 марта, вскоре после выхода из Бреста, написать Рошамбо с просьбой предоставить лоцманов американского побережья к Французскому мысу (на Гаити); хладнокровие, с каким он задерживал Грейвса, помогая проскользнуть в бухту эскадре де Барраса, – все это достойно всяческой похвалы. Своему отечеству адмирал также оказал услугу, удержав двести коммерческих кораблей вест-индской торговли у Французского мыса, где они оставались с июля по ноябрь, когда окончание операций позволило снабдить их военным конвоем. Случай этот иллюстрирует слабое место торговой страны с представительным правительством по сравнению с чисто военной державой. «Одобри британское правительство такой шаг, – писал один английский офицер той эпохи, – или дай приказ британский адмирал, то правительство немедля бы свергли, а адмирала повесили»[213]. Родни же, кстати, счел необходимым отрядить пять линейных кораблей для конвойной службы, кроме полудюжины других, отправленных в Англию с торговыми судами из Ямайки.

Проще критиковать разделение английского флота между Вест-Индией и Северной Америкой в следующих 1780 и 1781 годах, чем ясно осознать затруднительность тогдашнего положения Англии. Положение это было отражением тех затруднений, какие испытывала Англия с военной точки зрения во всем мире в пору рассматриваемой великой и неравной войны. Везде ей приходилось иметь дело с препятствиями и с сильнейшим врагом, как и полагается монархии, многочисленные пункты которой были уязвимы. В Европе ее флот в Канале неоднократно загоняли в порты подавляющие силы противника. Гибралтар, тесно блокированный с суши и с моря, едва держался при отчаянном сопротивлении только благодаря искусству английских моряков, которые ухитрялись торжествовать над недееспособностью и разногласиями враждебных им союзников. В Ост-Индии сэр Эдуард Хьюз встретил в Сюффрене противника, настолько же его превосходившего по численности флота, насколько де Грасс превосходил Худа, а еще куда более талантливого как флотоводец. Менорка, брошенная правительством метрополии на произвол судьбы, пала под натиском врага, как и менее важные из английских Антильских островов. В общем, положение Англии с той поры, как Франция и Испания открыли морскую войну против нее, было оборонительным – везде, за исключением Северной Америки, поэтому с военной точки зрения неправильным по своей сути. Она всюду ожидала атак, которые неприятель, во всем сильнейший, предпринимал по собственному выбору места и времени; собственно, и Северная Америка не являлась исключением, несмотря на отдельные наступательные вылазки, которые никоим образом не вредили настоящим, т. е. морским, врагам Англии.

Принимая во внимание это положение и вынося за скобки вопросы национальной гордости и чувствительности, спросим себя, что предписывала военная мудрость. Этот вопрос видится превосходным предметом изучения для военного исследователя, и на него нельзя отвечать бегло; но все же можно указать на некоторые очевидные истины. Во-первых, следовало определить, какую часть атакованной монархии следует сохранить во что бы то ни стало. После самих Британских островов наиболее ценными владениями в глазах Англии были североамериканские колонии. Далее надлежало решить, какие другие владения, по их естественной важности, наиболее достойны заботы и сохранения, а также установить, достаточно ли их собственной силы (или силы монархии, главным образом морской) для успеха обороны. В Средиземном море, например, Гибралтар и Маон считались весьма ценными позициями. Можно ли было удержать их обе? Которая из них лучше подходила и обеспечивала больше поддержки для флота? Если не было возможным сберечь обе позиции, то следовало бы, без колебаний, одну из них оставить, а силы, необходимые для ее обороны, сосредоточить где-нибудь в другом месте. В Вест-Индии очевидные стратегические преимущества Барбадоса и Сент-Люсии подсказывали, что нужно собрать там гарнизоны с малых островов тотчас по достижении неприятельским флотом численного превосходства над английским, если не раньше. О таком крупном острове, как Ямайка, нужно говорить отдельно – в связи с общими вопросами стратегии. Самостоятельную оборону здесь можно быть бы организовать так, чтобы острову не приходилось бояться нападения, за исключением высадки многочисленного десанта; в этом последнем случае Англии надлежало бы стянуть сюда все силы с наветренных станций на Барбадосе и Сент-Люсии.

При таком сосредоточении обороны великое английское оружие – флот – подлежало бы применению для энергичных наступательных действий. Опыт учит, что свободные нации с народными правительствами редко отваживаются удалять из пределов своей страны силу, которая расположена между готовым вторгнуться в их владения противником и родными берегами или столицей. При всей мудрости с военной точки зрения отправки флота Канала для перехвата неприятеля, пока тот не собрал вместе свои отдельные отряды, эта мера могла оказаться невозможной. Но в пунктах менее важных следовало бы, конечно, предупреждать атаки союзников. Это особенно верно по отношению к тому театру войны, который мы до сих пор рассматривали. Если Северная Америка была важнейшим объектом, то Ямайкой и другими островами стоило бы смело рисковать. Родни правильно сетовал, что адмиралы на Ямайке и в Нью-Йорке его не послушались в 1781 году, а вследствие этого ослушания получилось, что флот Грейвса численно уступал противнику.

Почему же в 1780 году, когда отплытие де Гишена в Европу обеспечило Родни весьма значительное численное превосходство над врагом в ходе кратковременного пребывания того в Северной Америке с 14 сентября по 14 ноября, Родни не сделал никакой попытки уничтожить стоявший в Ньюпорте французский отряд из семи линейных кораблей? Эти корабли прибыли туда в июле, и, пусть они сразу возвели на берегу земляные укрепления, весть о появлении Родни поблизости сильно их встревожила. Две недели, проведенные Родни в Нью-Йорке, а французами – в деятельной работе, позволили последним, по их собственному мнению, занять положение, при котором можно было презирать всю морскую силу Англии. «Дважды мы боялись, более всего из-за прибытия Родни, – писал начальник штаба французской эскадры, – что англичане могут атаковать нас на рейде, и был промежуток времени, когда такая затея с их стороны не выглядела бы опрометчивой. Теперь же (20 октября) наша якорная стоянка укреплена так, что мы можем отразить всю морскую силу Англии»[214].

Позиция французов и вправду была крепка[215]. Она образовывала угол немногим более девяноста градусов, составленный условными линиями от Козьего острова: к пункту, который назывался тогда Брентон-Пойнт и занят ныне фортом Адамс, и к Розовому острову. На последнем, или на правом фланге позиции, поставили батарею из тридцати шести 24-фунтовых пушек, а на левом фланге, у Брентон-Пойнт, двенадцать таких же пушек. Четыре корабля, расположенные по направлению линии вест-норд-вест между упомянутыми островами, защищали вход, угрожая флоту, который решился бы подойти близко, продольным огнем, причем направление огня пересекалось под прямым углом с линией огня трех других кораблей, поставленных между Козьим островом и Брентон-Пойнт.

С другой стороны,