Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

собой провизии на тринадцать недель, а вместе поистине великая армада из шестидесяти шести линейных кораблей и четырнадцати фрегатов имела провиант не более чем на сорок дней. Кроме того, болезни опустошали экипажи, а когда армада благодаря удаче все же вошла в Канал, пока английский флот был в открытом море, англичане, число кораблей которых едва превышало половину числа союзных, сумели прорваться сквозь вражеские порядки обратно к своим берегам. Присущая коалициям вялость действий еще более возросла вследствие недостаточной подготовленности; естественная паника на английском побережье Канала и взятие одного линейного корабля – вот единственные результаты крейсерства, продолжавшегося свыше пятнадцати недель [222]. Обвинения за дурную подготовку экспедиции – главным образом со стороны Испании, хотя и французское министерство отнеслось крайне беспечно к настоятельным нуждам флота, – пали в первую очередь на безвинно униженного адмирала д'Орвилье. Этот храбрый и образованный офицер, единственный сын которого умер от эпидемии, поразившей союзников, не смог выдержать такого несправедливого отношения. Будучи человеком глубоко религиозным, он не обратился к самоубийству, как Вильнев после Трафальгара, но отказался от командования и удалился в монастырь.

Скудный морской театр военных действий в Европе в 1780 году сосредоточивается около Кадиса и Гибралтара. Крепость испанцы осадили немедленно после объявления войны; она успешно противостояла непосредственным атакам, однако ее снабжение боеприпасами и продовольствием доставляло Англии немало затруднений и было сопряжено с изрядными опасностями. Для целей снабжения Родни отплыл из Англии 29 декабря 1779 года, имея под командой двадцать линейных кораблей и большой отряд транспортов с подкреплениями для Гибралтара и Менорки, а также караван коммерческих судов вест-индской торговли. Последний отделился 7 января под конвоем четырех фрегатов, а на следующее утро Родни встретил испанскую эскадру из семи военных кораблей и шестнадцати продовольственных транспортов, которые он взял в плен. Двенадцать из них, нагруженные провизией, отвели в Гибралтар. Неделю спустя, в час пополудни 16 января, на юго-востоке показался испанский флот из одиннадцати линейных кораблей, который шел смело и уверенно, предполагая, что видит продовольственные корабли для Гибралтара без военного охранения; печальная ошибка разъяснилась слишком поздно для того, чтобы успеть избежать опасности, ибо испанцы по трагической оплошности не выслали вперед разведочных фрегатов. Когда испанский адмирал дон Хуан де Лангара осознал свою ошибку, то попытался бежать; но английские корабли были обшиты медью в подводной части, и Родни, вывесив сигнал общей погони, нагнал неприятеля, отрезал тому путь к порту назначения, встав между ним и этим портом (несмотря на свежий ветер и ночное время, близость подветренного берега и опасные отмели) и успел взять в плен главнокомандующего с шестью линейными кораблями. Седьмой взорвали. Буря не унималась, так что один из призов потерпел крушение, а еще один загнали в Кадис; несколько английских кораблей также пострадали, но остались на плаву, и спустя несколько дней весь флот вошел в Гибралтарскую бухту. Тотчас отправили на Менорку предназначенные для нее суда с провизией и подкреплениями, а немедленно после возвращения военных кораблей конвоя, 13 февраля, Родни отплыл в Вест-Индию с четырьмя линейными кораблями, отослав остальную часть своей эскадры, заодно с призами, в Англию под командой адмирала Дигби.

Вследствие запутанного состояния политики и партийных отношений в Англии той поры, а также из-за явной слабости английского флота в Канале сравнительно с неприятельским, трудно было найти адмирала, который пожелал бы принять на себя обязанности главнокомандующего. Превосходный офицер адмирал Баррингтон, покоритель острова Сент-Люсия, отказался от командования, хотя и соглашался служить вторым по старшинству, даже в подчинении у младшего[223]. Между тем союзный флот из тридцати шести линейных кораблей собрался в Кадисе, но крейсировал преимущественно у португальского побережья; его единственной заслугой – немаловажной, впрочем, – был захват каравана судов с военными припасами, предназначенными для Ост– и Вест-Индии. Вход в Кадис шестидесяти английских призов, почти с тремя тысячами пленников на борту, вызвал в Испании всплеск радости. 24 октября де Гишен, возвратившись после своего состязания в Вест-Индии с Родни, вошел в этот же порт со своей эскадрой из девятнадцати линейных кораблей, но эта огромная сила ничего не добилась, и французские корабли вернулись в Брест в январе 1781 года.

Небогатая военными результатами в Европе война 1780 года все же отмечена одним событием, которое нельзя пройти молчанием при обсуждении истории морской силы. Речь о вооруженном нейтралитете, которого придерживались Россия, Швеция и Дания. Присвоение Англией права захвата вражеского имущества, перевозимого на нейтральных судах, обременяло нейтральные державы, в особенности балтийские страны и Голландию, к которой, как и к Австрийским Нижним землям, за время войны перешла значительная доля транспортировок; а промышленные товары балтийских стран – корабельный лес и хлебное зерно – были именно теми предметами, запрет на доставку которых неприятелю более всего отвечал интересам Англии. Декларация, составленная Россией и подписанная Швецией и Данией, содержала следующие четыре пункта, которые должны были служить руководством в судах и переговорах о призах.

1. Нейтральные корабли могут свободно плавать из одного порта в другой и у берегов воюющих наций.

2. Имущество, принадлежащее подданным воюющих держав, свободно на нейтральных судах, за исключением запрещенных товаров. (Этот пункт отвечает принципу, выражаемому ныне юридической формулой «флаг покрывает груз».)

3. Запрещенными товарами признаются только боеприпасы и оружие.

4. Блокированным считается тот порт, для входа в который существует очевидная опасность по расположению кораблей атакующей державы, стоящих довольно близко к гавани.

Так как упомянутые стороны хранили нейтралитет в текущей войне, но в то же время взаимно обязывались поддерживать эти принципы объединенным вооруженным флотом установленной минимальной численности, то соглашение между ними получило название вооруженного нейтралитета. Обсуждение различных деклараций принадлежит международному праву; но очевидно, что ни одно крупное морское государство такого положения, какое занимала тогда Англия, не готово подчиняться первому и третьему пунктам данной декларации; одна только политика способна побудить здесь к согласию. Не возражая прямо против декларации, английские кабинет и король решили ее игнорировать: этот образ действий оправдывали даже представители оппозиции, убежденные противники правящей партии. Нерешительность Соединенных провинций, разделившихся, как и в дни Людовика XIV, между поддержкой Англии и Франции, вопреки столетнему союзу с первой, вызывала особое внимание Великобритании. В ответ на приглашения присоединиться к вооруженному нейтралитету Провинции колебались, хотя большинство политиков к тому тяготело. В итоге один британский офицер даже позволил себе обстрелять голландский военный корабль, который сопротивлялся обыску коммерческих судов под своим конвоем; поступок этот – правильный или нет – вызвал у голландцев раздражение против Англии. На островах между тем постановили, что если Соединенные провинции примкнут к коалиции нейтральных сторон, то им объявят войну.