Мифы и легенды Огненной дуги - Валерий Николаевич Замулин

В дивизиях 1-й гвардейской армии насчитываются большие потери. Введённый в бой 5 сентября 7-й танковый корпус в количестве 180 танков понёс большие потери, и на сегодня в нём насчитывается всего 15 танков. Материалы расследования, свидетельствующие о вине командира этого корпуса генерал-майора Ротмистрова, представлены на месте товарищу Маленкову» [727].

Приведённые в документе цифры хотя и впечатляют, но не передают всего трагизма положения, в котором оказался 7-й тк. В ЦАМО РФ удалось обнаружить доклад

П.А. Ротмистрова, подготовленный им в октябре 1942 г. по итогам этой операции. В нём откровенно описано и то, что корпуса совершенно не были подготовлены к вводу в бой, и какие тяжелейшие последствия это имело.

Во-первых, контрудар планировался на 2 сентября 1942 г., но из-за того, что группировку не удалось вовремя собрать, его перенесли на трое суток. Однако 7-й тк на исходные позиции уже вышел, а после принятого решения он был вынужден вновь вернуться на выжидательные позиции, тем самым противнику ясно дали понять, где следует ожидать наступления советских войск.

Во-вторых, 5 сентября 1942 г., т. е. непосредственно перед атакой, в корпусе числилось в строю не 180 танков, как указано в докладной Особого отдела Сталинградского фронта, а 191 (КВ-33,Т-34 – 90 и Т-60-68)[728]. При этом очень большой некомплект личного состава имела 7-я мсбр, в ней числилось лишь 30 % штата[729]. Но это только малая часть проблем, которые тогда встали перед П.А. Ротмистровым. Задача была сформулирована кратко: корпус вместе со 116-й сд, нанося удар своим левым флангом, должен овладеть выс. 139.7 и железной дорогой южнее, после чего соединиться с частями, оборонявшими Сталинград[730]. А теперь посмотрим, как было организовано выполнение этого приказа. «Самостоятельные боевые задачи роте, взводу и машине поставлены не были, – писал комкор. – Рекогносцировка проведена только командным составом бригад. Взаимодействие с артиллерией вообще организовано не было. Взаимодействие с пехотой не было, т. к. 116-я сд, неправильно ориентированная работниками штаба 1-й гвардейской армии, вышла не на своё направление, и только один стрелковый полк атаковал вместе с 3-й гв. ттбр [7-й тк. – З.В.]…Сведений о противнике не было почти никаких, даже не знали, где проходит передний край. Разведвзводами бригад были установлены лишь отдельные точки соприкосновения с противником»[731].

Для выполнения задачи корпус, без артподготовки, должен был пробить в обороне противника «коридор» глубиной около 9 км. Причём танки пошли в наступление, как говорили тогда, практически «голыми», т. е. с минимальной поддержкой пехоты, следовательно, закреплять захваченную территорию было некому. В результате бригады под губительным огнём заранее изготовившегося к отражению их атак противника смогли продвинуться лишь на 4 км, а немецкая артиллерия подбила и сожгла 156 боевых машин[732], т. е. 81,7 % от имевшихся в строю. В историю Сталинградской битвы это событие вошло как бой южнее балки Грачевая, хотя точнее было бы сказать – разгром у балки Грачевая. Через 10 месяцев под Прохоровкой П.А. Ротмистров попадёт в похожую ситуацию, только масштаб трагедии окажется значительно больше, а потери выше.

Слабую подготовку войск и неумение старшего и высшего командного состава Красной Армии организовать боевые действия должным образом, его попытки танковыми соединениями решать проблемы других родов войск отмечал и враг. Вот как оценивал действия советских войск в ходе августовских боёв 1942 г. на сталинградском направлении командир 3-го артполка 3-й мотодивизии полковник фон Ганштейн. «Удерживать оборону нам облегчали и неверные тактические действия противника, – пишет он в одном из штабных документов обобщающего характера. – Вместо того чтобы подождать 2–4 часа, пока он имел бы здесь такое количество танков, которое наши противотанковые средства просто не были бы в состоянии переварить, вместо того, чтобы подготовить атаку планомерно, с артподготовкой, он атаковал теми силами, которые у него были под рукой. Этим и объясняются неимоверные потери его в танках (2.08.1942 г. 3-я мд подбила 257 танков).

Советская пехота, безусловно, плохая. Её вообще нельзя заставить двинуться вперёд одну, и она нуждается в поддержке танков. В это время пехоту подбрасывали вперёд на танках, затем сбрасывали, а танки возвращались обратно. Большое количество алкоголя так же мало помогало, как и увещевания комиссаров, которые мы наблюдали, но из-за недостатка боеприпасов не могли их уничтожить…Безусловно… боевая тактика русских танков приспособлена к его плохой пехоте. Русские не прорываются в глубь обороны, например, до огневых позиций артиллерии, а пытаются уничтожить всё живое и всякое оружие на переднем крае, чтобы проложить дорогу своей пехоте.

Фактом является и то, что русское командование стянуло сюда все танки от Москвы и до Сталинграда. Но их производство превосходит прирост экипажей для них. Нами были захвачены танкисты, прошедшие только 6-8-дневную подготовку. Танки также не всегда полностью оснащены»[733].

Строки из этого обзора перекликаются и с распоряжениями представителей Ставки ВГК на Сталинградском фронте. Например, о крайне безответственном отношении к своему делу старшего и высшего звена войск этого фронта свидетельствует распоряжение, отданное Г.К. Жуковым и Г.М. Маленковым по итогам боя частей 1-й гвардейской и 24 армий 18 сентября 1942 г. у высоты 154.2[734], которая, кстати, была занята и удерживалась до определенного времени, в том числе и 7-й тк.

Не скрою, горько читать документ 3-й мд. Вдвойне обидно, что эти строки, наполненные внутренним превосходством врага над нашими войсками, к сожалению, справедливы. Поэтому нам, внукам поколения победителей, сегодня не следует уподобляться страусам и пытаться не замечать или замалчивать те трагические страницы. Историю надо воспринимать такой, какая она была в действительности, не ретушировать, но и не усиливать темные тона, чтобы на сегодняшнюю жизнь не смотреть в розовых очках.

В сентябре 1942 г., до вывода в резерв, 7-й тк на Сталинградском фронте провел ещё два тяжелых боя. И хотя, по утверждению Павла Алексеевича, они были подготовлены значительно лучше, корпус в обоих случаях задачу дня выполнил, тем не менее потери тоже оказались значительными. Так, в атаку южнее Самофаловки соединение перешло, имея в строю всего 87 танков[735], а после выполнения задачи осталось 11 машин[736]. Похожая ситуация сложилась и южнее Ерзовки, там из 78 бронеединиц, участвовавших в бою, противник подбил и сжёг 64.

Даже перечисленных в выдержке из доклада комкора проблем, которые очевидно исходили не только из его штаба, вполне хватает, чтобы понять: донесение Особого отдела Сталинградского фронта и подготовленные на П.А. Ротмистрова документы о его якобы вине в обескровливании соединения – элементарный донос. Комиссия Маленкова признала, что действительно в первом бою корпус поставленную задачу не выполнил и при этом понёс очень большие потери. Но сотрудники НКВД