ПТБ или повесть о противотанковой батарее - Борис Геннадьевич Цеханович

в трёхстах метрах возвышался небольшой бугор, на котором стоял тригопункт: оттуда тоже доносился звук непрестанно работающего пулемёта. За бугром суетились солдаты, скорее всего восьмой роты – ставили палатку. Тут же приткнулось пару машин и БМП. Ещё чуть дальше и ближе к боевикам из арыка торчала корма, завалившегося туда танка, вокруг которого суетились трое танкистов. Время от времени они залегали и отстреливались от наиболее ретивых боевиков, которые в одиночку или небольшими группами пытались прорваться к танку. Справа в двухстах метрах виднелись здания МТФ и оттуда тоже доносились звуки ожесточённого боя, но никого не было видно. Впереди, за полем, в трехстах метрах вдоль берега реки, тянулась зелёнка, где виднелись перебегающие с места на место боевики. Там же рвались наши снаряды и мины, а воздух над нами рвали пролетающие в разных направлениях пулемётные и автоматные очереди. Рвались снаряды, мины и в нашем расположении, но гораздо реже: чувствовалась нехватка боеприпасов у противника. Что ж, обстановка была ясна: нужно было разбираться кто стреляет и куда на нашем участке.

- Алексей Иванович, - позвал к себе замполита, одновременно проверяя на поясе нож, - я сейчас пойду туда и разберусь со стрелком. Если что, принимаешь командование на себя и занимаешь оборону на этом участке, - я рукой показал на местности, где мы должны развернуться, и чтобы не слушать возражений Кирьянова, который тоже хотел идти со мной, перескочил бетонный арык и, слегка пригнувшись, помчался по мокрой пахоте к тому месту откуда вёлся огонь. Оказавшись на поле, сразу стало понятно, что высокую скорость развить не сумею, так как к сапогам сразу же прилипли большие комья грязи и я еле переставлял ноги. Воздух как будто сгустился, но я упорно продвигался вперёд. Когда до ямы, где засел стреляющий, осталось пять метров, присел и перевёл дух, машинально подёргал нож на поясе, проверяя, хорошо ли он выходит из ножен и метнулся вперёд. Уже скатившись в яму, увидел, что это был свой. Солдат прильнул к автомату и стрелял по мелькающим впереди фигуркам боевиков. В яме и вокруг него всё было завалено гильзами от стрелянных патронов, тут же валялся и гранатомёт, из которого он уже сделал несколько выстрелов. Под ногами у него лежал тощий вещевой мешок, а на бруствере лежало несколько гранат.

- Солдат, - я положил ему руку на плечо.

Боец вскинулся и резко повернулся ко мне. Испуг, было появившийся в его глазах, быстро сменился радостью.

- Товарищ майор, а вы, что тут делаете?

Я похлопал ободряюще его по плечу и в свою очередь задал ему встречный вопрос: - Ты то сам, что тут делаешь?

- С восьмой роты я. Как только мы закрепились на этом рубеже, командир роты поставил меня сюда с задачей оборонять этот участок. Поставил он меня ещё утром и больше никто сюда не приходил. Правда, патронов море мне сюда притащили, а так никого. Вот и бьюсь с духами, – солдат пнул ногой пустой цинк из-под патронов, - патронов, правда, мало осталось. А, вы, как здесь оказались?

- Всё, солдат, считай, что задачу свою ты выполнил. Противотанковая батарея здесь оборону сейчас будет занимать. Так что дуй в свою роту и командиру от меня привет передавай.

На грязном лице пехотинца засияла счастливая улыбка; быстро, но без излишней суетливости собрал небогатое имущество и оружие.

- Счастливо оставаться, товарищ майор, - махнул рукой и рванул по полю к бугру с тригопунктом. Наблюдая, как солдат пригнувшись, чешет к своим решил про себя: как закончится бой, разыщу солдата и буду ходатайствовать о представлении его к медали «За Отвагу». Я тоже вылез из ямы и замахал рукой, подзывая к себе офицеров. Пока они шли ко мне по пахоте, повернулся и стал разглядывать передний край боевиков, который проходил в двухстах пятидесяти метрах от меня. По зелёнке продолжали мелькать фигурки духов: иной раз они внезапно пропадали, видать спрыгивали в нарытые окопы. Иной раз также внезапно выскакивали из них на поверхность и мчались, куда-то по своим, духовским, делам. Гораздо меньше суеты было в районе моста, главной цели всего наступления, и здесь было наиболее сильное противодействие со стороны боевиков. Стреляли, в принципе, по всему берегу, но здесь стрельба велась наиболее ожесточённо. Если с левым флангом было всё понятно, то справа я никак не мог увидеть – до какого рубежа дошли подразделения первого батальона. На поле, за МТФ, ещё дымилось сгоревшее наше БМП: подбили его часа два тому назад, но ни тел погибших вокруг и никого поблизости не было видно. Но стрельба на территории ферма шла ожесточённая. Лишь около будки, которая стояла в ста пятидесяти метрах от боевиков, копошилось несколько человек. Но кто они были: духи или наши - непонятно. Вокруг меня всё чаще и чаще посвистывали пули, несколько очередей вспороли мокрою земля под ногами, но я продолжал стоять во весь рост. Конечно, можно было лечь на землю, но утром видел офицера и солдата третьего батальона после атаки. Они были невообразимо грязны и мокрые, после того, как под огнём противника им пришлось несколько раз залегать и передвигаться ползком. Нет.., пусть если меня ранят или убьют, но я буду сухим и чистым. Обогреться на этом поле в ближайшие сутки просто негде. Хоть дождь и прекратился: стало значительнее теплей, но ночь будет влажной и промозглой.

Подошли офицеры: - Коровин, ты со своими солдатами становишься на левом фланге, в семидесяти метрах от восьмой роты и отвечаешь за оборону вон, до того куста. Я же с остальными от того куста до крайних строений МТФ. Командный пункт будет здесь. Алексей Иванович, расставляй людей. Двоих разверни в сторону МТФ: до сих пор не могу понять – кто там: то ли наши, то ли духи? Я же пошёл в восьмую роту устанавливать с ними взаимодействие.

Офицеры, получив указания, замахали руками, подзывая к себе технику и солдат, я же направился к соседям. Идти было трудно, ноги скользили и разъезжались в вязкой земле, к каждому сапогу прилипло килограмм по восемь грязи и через очередные десять шагов приходилось её стряхивать. В довершении ко всему, несколько боевиков сосредоточили огонь по мне, решив завалить наглого русского. Пули пели, визжали, чмокали, вонзаясь