Японский флот во Второй мировой войне - Александр Геннадьевич Больных

25 октября Курита прекратил преследование эскортных авианосцев у острова Самар, мы имели 4 линкора, 2 тяжелых и 2 легких крейсера и 7 эсминцев. Предположим, что мы продолжали следовать на юг и прорвались в залив Лейте, как намечалось, уничтожили все транспорты и их сопровождение и даже сумели уйти без потерь. Главная цель нашей операции была бы достигнута, но оставались еще два нюанса. Первый: прошли 5 дней с того момента, как противник начал разгрузку. Поэтому транспорты уже наверняка выгрузили на берег большинство своих припасов. Второй: их сопровождение состояло из старых кораблей, уничтожение которых почти не повлияло бы на общее соотношение сил. Если бы даже какие-то наши корабли сумели бы остаться на плаву после такой атаки, они все равно не имели бы воздушного прикрытия, и такой флот плавучих коробок был бы уничтожен противником. Их существование или гибель никак не влияли на общий ход войны, и Япония все равно катилась к окончательному поражению. Было совершенно ясно, что операция СЁ не может повлиять на результат войны.

Во время Тихоокеанской войны были два сражения, когда результат всей войны в целом висел на волоске. Первой являлась битва при Мидуэе в начале июня 1942 года. Тогда ударная мощь японского флота достигла максимума, и все моряки Объединенного флота были твердо убеждены в победе. Но наше поражение в дуэли авианосцев покончило с надеждами нанести противнику решающее поражение и нам пришлось отступить.

Второе сражение произошло в середине июня 1944 года в Филиппинском море. Наши авианосные силы в этот момент имели много недостатков, и все-таки Объединенный флот начал битву уверенный в своих силах. Снова мы потерпели поражение в воздухе в начале боя, который завершился общим отступлением.

До боя в заливе Лейте наши линейные силы находились в относительной безопасности, они не получали повреждений и не несли потерь, сохраняя свой боевой потенциал. Непосвященному эти корабли казались огромными плавучими крепостями. Они были той волшебной палочкой, с помощью которой Япония могла выбраться из безвыходного положения. Но флот из одних только супердредноутов, какими бы огромными ни были их орудия, больше не может считаться главной ударной силой в генеральном морском сражении.

Я могу только уважать и восхищаться оружием и великолепной подготовкой, тактическим умением и отвагой противника в этом сражении.

Есть одна старая пословица: «Сражение представляет собой серию заблуждений и ошибок. Тот, кто допускает их меньше, побеждает; тот кто больше – проигрывает».

Справедливость этой старой пословицы никогда не была доказана более очевидно, чем в ходе битвы за Лейте. Любой, кто имеет боевой опыт, понимает, что под огнем противника ошибки в оценке ситуации просто неизбежны. Исход сражения определяют капризные Судьба и Случай, повлиять на которые не в наших силах.

Капитан 1-го ранга Тосикадзу Омаэ любезно согласился перевести мои заметки относительно боя за Лейте. Завершив эту работу, он задал мне два вопроса относительно хода боя, которые могут возникнуть и у американских читателей. Я попытаюсь ответить на них как можно подробнее. Вот эти вопросы и мои ответы, которые видел и одобрил адмирал Курита.

Вопрос: Вы (вице-адмирал Коянаги) верили, что Первое ударное соединение должно вступить в решающую схватку с вражеским флотом и не тратить силы на транспорты. Как, по вашему мнению, должно было действовать Певрое Ударное соединение при встрече с противником, чтобы уничтожить его оперативное соединение?

Ответ: Было ясно, что без воздушной поддержки мы не в состоянии уничтожить главные силы вражеского флота, состоящие из лучших линкоров и быстроходных авианосцев. Взаимодействие с нашей авиацией было совершенно необходимым. Анализируя силы японской авиации, мы приходим к выводу, что Мобильный флот адмирала Одзавы еще не оправился от потерь, понесенных в Филиппинском море, поэтому оставалась только базовая авиация – Первый и Второй воздушные флоты.

Но, как оказалось, оба воздушных флота практически ничего не сумели сделать в ходе битвы, хотя план операции СЁ во многом строился на их успехах. Они должны были провести массированную атаку вражеского флота во взаимодействии с нашими надводными силами. Если бы они сумели нанести повреждения вражеским линкорам и авианосцам, Первое ударное соединение смогло бы дать решительный бой врагу.

Мы знали, что боевая эффективность нашей авиации весьма ограничена и ни в коем случае не переоценивали ее. Именно надводный флот должен был вынести на себе основную тяжесть битвы.

Несмотря на все это, мы полагали, что Первому ударному соединению следует поручить задачу уничтожения вражеского авианосного соединения, самой главной силы противника, так как в этом заключался наш последний шанс на успех. Таким было желание всех старших офицеров, и мы гордились своим заданием.

Вопрос: Вы говорите, что сообщение с координатами вражеского оперативного соединения, полученное в 09.45, было одной из главных причин того, что вы отказались от прорыва в залив Лейте. Эта депеша не зафиксирована ни в одном документе, но, если допустить реальность ее существования, она указывала координаты противника три часа назад. С тех пор не было ни одного нового донесения. Поэтому шансы перехватить это соединение были довольно призрачными, тогда как атаковать неподвижные корабли в заливе Лейте можно было со 100-процентной вероятностью.

Я полагаю, что Первое ударное соединение отказалось от прорыва в залив в пользу поиска нового врага потому, что его командиры видели в уничтожении военных кораблей свою главную задачу. Но цель вашей атаки менялась трижды. После двух часов погони вы отказались от преследования эскортных авианосцев и сосредоточили силы для прорыва в залив Лейте. От этой цели вы тоже вскоре отказались и повернули на север в поисках только что обнаруженного оперативного соединения. Что заставило вас так часто менять свои намерения и как вы планировали обнаружить противника на севере?

Ответ: Хотя я уже писал об отказе от погони за вражескими эскортными авианосцами утром 25 октября. Я легко могу представить всеобщее удивление тем, что мы отказались от преследования такой уязвимой цели и ее полного уничтожения.

Но в действительности мы полагали, что это эскадренные авианосцы. (Только после капитуляции во время допроса членами Комиссии по изучению стратегических бомбардировок в Токио я узнал, что это были эскортные авианосцы.)

Мы решили, что вражеская авианосная группа не уступает нам в скорости или даже превосходит нас, так как после 2 часов погони мы так и не сумели сократить дистанцию. Мы не могли оценить положение противника из-за дождевых шквалов и дымовых завес. Связь между кораблями нашего флота была настолько скверной, что мы не получили никакой информации о противнике от головных крейсеров. Поэтому мы решили, что эти крейсера тоже потеряли контакт с противником.

Еще одним фактором, который нам приходилось учитывать, было положение с топливом. Бесконечная погоня означала бесплодное расходование ценных запасов.