Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон

class="p1">Георгу III было двадцать два года, когда он взошел на трон, он был ограниченным, незрелым человеком, и его слишком легко было недооценить. Его отец, Фридрих Льюис, принц Уэльский, умер, когда Георгу было всего тринадцать лет. Фридрих отверг преданность его отца и деда Ганноверу, а также их приверженность партии вигов. Если бы он был жив, то, несомненно, стремился бы сделать монархию символически центральной частью британской национальной идентичности, которая все еще формировалась. К моменту смерти Фридриха Джордж был уже достаточно взрослым, чтобы впитать его амбиции, но ему было суждено провести свои подростковые годы в Лестер-Хаусе — центре «возвратного интереса» и самом сердце оппозиции ко двору и его политике. В силу своей юности Джордж, как законный наследник, был скорее наблюдателем, чем действующим лицом в планах своей матери, вдовствующей принцессы Августы, и своего воспитателя, лорда Бьюта. Поэтому он всецело проникся их взглядами на политику и политиков, приправляя их своим собственным убеждением, что люди и проблемы должны быть разделены на морально абсолютные категории добра и зла. Джордж неохотно учился — очевидно, он не читал до восьми лет и писал как ребенок до подросткового возраста, — но, как и многие поздно расцветающие дети, он добился больших успехов в конце подросткового возраста. В момент его вступления в должность ни один осведомленный наблюдатель не мог не заметить его выдающегося интеллекта и не разглядеть странный перекос, который придали ему эмоции[618].

Не ограниченность ума, а определенные особенности личности сделали нового короля проблемной фигурой для Питта и остальных членов правящей олигархии Британии. Георг был непоколебимо предан людям, которым доверял, и идеям, которые считал истинными; он вел себя так, что современный психолог мог бы расценить его как одержимого. В молодости он выработал удивительно регулярные привычки. С возрастом они становились все более жесткими: например, каждый день своей взрослой жизни он ел практически один и тот же обед (хлеб, суп, свеклу или репу, баранину, варьируя только по воскресеньям, когда он позволял себе ростбиф). Регулярность его вкусов свидетельствовала о глубоком стремлении к порядку. Не случайно он стал великим коллекционером картин Каналетто и хитроумных орреров и хронометров, ведь и Каналетто, и часовой механизм давали ему уверенную точность, которой он искал во Вселенной и жаждал в человеческих отношениях[619].

Меркантильный, блестящий и харизматичный Уильям Питт в зените своего могущества казался Джорджу именно тем человеком, который наиболее опасен в политике. Когда-то Питт был любимцем Лестер-Хауса и казался принцу образцом принципов, которые станут спасением Британии: неподкупность в политике, отказ от фракционности и корысти, а также отказ поступиться британскими интересами, позволив внешней политике руководствоваться интересами Ганновера. Все, что Джордж ненавидел в своем деде, особенно его партийность и привязанность к «этому ужасному курфюршеству», Питт отвергал еще до того, как стал главным министром. Но союз Питта с Ньюкаслом, его волюнтаристское решение участвовать в континентальной войне, его готовность заискивать перед старым королем, не обращая внимания на прежние принципиальные высказывания, — все это помогло убедить Джорджа в том, что Питт — человек без моральных качеств и вообще не заслуживающий доверия. Отказ Питта вмешаться в дела короля и сохранить репутацию генерала Блая после катастрофы при Сен-Касе, его отказ от советов, которые давал любимый Джорджем Бьют, и его готовность отказаться от связей с Лестер-Хаусом, как только они стали неудобными: все это доказало принцу, что Питт — «самый бесчестный из людей… самый черный из сердец»[620].

Больше всего на свете Джордж хотел стать королем, стоящим над партией, как когда-то казалось Питту: королем всего народа Великобритании, каким хотел быть его отец, а не просто слугой — как его дед — олигархов-вигов, контролировавших Палату общин. В своем первом обращении к парламенту он не преминул заявить, что превозносит «имя Британии», и от всей своей неокрепшей души говорил об этом. Он намеревался служить интересам всех британцев, шотландцев, валлийцев и англичан, и прежде всего он понимал, что для этого необходимо прекратить то, что в своем инаугурационном заявлении Тайному совету он попытался назвать «кровавой войной». Попытался, потому что Питт заранее уловил его тон и настоял на том, чтобы он изменил слова на «дорогостоящую, но справедливую и необходимую войну», которую он будет вести «в согласии с нашими союзниками», пока не удастся добиться «почетного и прочного мира»[621]. Новый король согласился. Но его не убедили ни в справедливости, ни в необходимости войны, и с самого начала своего правления он поставил целью не только закончить ее, но и положить конец политическому восхождению человека, с которым он связывал ее продолжение. Интересы всего народа, считал Георг III, больше не отвечают интересам Уильяма Питта; их лучше защитит британец с таким же искренним и беспристрастным сердцем, как и он сам, граф Бьют.

Молодой король: Георг III (1738–1820). На этой гравюре Вуллетта с портрета Аллана Рамсея король изображен таким, каким бы он появился при дворе в возрасте около тридцати лет. Любезно предоставлена библиотекой Уильяма Л. Клементса в Мичиганском университете.

Но хотя лорд Бьют и жаждал должности первого лорда казначейства, он также опасался Питта, который в первый день нового правления заявил, что «он должен действовать как независимый министр или не действовать вовсе, что его политика подобна его религии, которая не допускает никакого приспособления», и что «если система войны претерпит хотя бы малейшее изменение или тень изменения», он уйдет в отставку. Это заявление не требовало расшифровки: Ньюкасл и все остальные министры останутся, или Питт уйдет. И хотя бывший воспитатель принца, без сомнения, был человеком, которому король доверял больше всех на свете, его амбиции на данный момент были блокированы популярностью Питта как самого успешного военного лидера в истории Великобритании. Изящный и красивый, но при этом чужак, да и по темпераменту, как выразился Уолпол, «неизвестный, нелюбезный и шотландец», Бьют пока будет занимать лишь церемониальную должность конюха. Джордж оговорил, что Бьюта допустят на заседания кабинета министров, но ему придется подождать более пяти месяцев, прежде чем он начнет играть официальную роль в правительстве. Тем временем Питт продолжал действовать как прежде, полагая, что его контроль над ситуацией настолько же полный, как и прежде. В области стратегии это означало выполнение его плана по захвату Бель-оль-ан-Мера, укрепленного острова недалеко от бухты Киберон, и продолжение планов по завоеванию Мартиники. Обе экспедиции были предприняты в 1761 году, и обе они позволили Британии получить еще больше территории, больше рычагов влияния на