Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон

мирные переговоры. Однако с практической точки зрения вступление Бьюта в активную политическую жизнь изменило больше, чем предполагал Питт, поскольку ввело в кабинет прямого претендента на власть и дало Ньюкаслу — по иронии судьбы Ньюкаслу, поскольку именно его должность хотел получить Бьюта, — союзника в поисках путей окончания войны[622].

Поскольку Ньюкасл выступал в роли главного сборщика средств для правительства среди «денежных людей» Сити, расходы на войну не переставали его мучить. Лучше, чем большинство политиков, и гораздо острее, чем Питт, который наивно полагал, что кредит правительства безграничен, Ньюкасл понимал, что финансовые ресурсы нации были напряжены налогами и займами. Тем не менее война на континенте затягивалась, казалось, без всякой перспективы окончания, а расходы на нее достигали все более ужасающих высот. Решающих побед нигде не было видно. Фридрих завершил кампанию 1760 года победой над Дауном при Торгау, стратегически важной переправе на реке Эльбе. Однако эта победа обошлась прусской армии в семнадцать тысяч человек против шестнадцати тысяч австрийцев и ничего не решила. Даун просто отступил за реку, а силы Фридриха были настолько истощены, что он смог лишь отправить их на зимние стоянки. Он отразил австрийскую угрозу Берлину, но остался бессилен вытеснить врага из Силезии или даже из Саксонии[623].

«Самый дорогой друг»: Джон Стюарт, третий граф Бьют (1713-92). На портрете Аллана Рамсея 1760 года, гравированном Уильямом Уинном Райландом в 1763 году, «неизвестный, неблагородный» шотландец изображен на пике своего влияния, в парадных одеждах члена палаты лордов, а также с цепью, символизирующей его недавнее назначение на пост первого лорда казначейства. Любезно предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса Мичиганского университета.

На западе армия принца Фердинанда перешла на зимнее положение после нерешительного сражения при Клостер-Кампе в октябре. После этого было высказано много претензий (Фердинанд — в частном порядке, британские офицеры, служившие под его началом, — публично), что армия была ослаблена отсутствием достаточного снабжения. Поскольку британское казначейство несло полную ответственность за снабжение войск Фердинанда, эти обвинения сильно обеспокоили Ньюкасла. Проведя расследование, он с облегчением обнаружил, что проблемы комиссариата были преувеличены. Но то, что на западном фронте были проблемы, подтвердилось в марте, когда Фердинанд, атаковавший французов в зимней кампании, был вынужден из-за нехватки людей и припасов отступить от Рейна к реке Дюмель — отступление, стоившее ему всего Гессена. Ни Фердинанд, ни Фридрих, похоже, не могли заставить французов, австрийцев и русских заключить мир. Каждый выигрыш, как казалось, компенсировался потерей в другом месте, каждая победа омрачалась ее ценой и отсутствием решительности[624].

Ньюкасл все чаще замечал, как дорого обходится война. Практически непрерывное восстановление прусской армии из руин, которые нанесли ей кампании Фридриха, год за годом уже стоило британской казне миллионов фунтов. Один только комиссариат армии Фердинанда потреблял более десяти тысяч фунтов в день и не приносил ничего, кроме жалоб. И хотя, к огромному облегчению герцога, Палата общин с голоса утвердила смету расходов на войну с Германией на этот год, ему все равно нужно было где-то найти деньги. Это не было тривиальной задачей. Война съедала двадцать миллионов фунтов стерлингов в год. Налоговые поступления в казначейство могли обеспечить лишь треть этой суммы, и почти половина этих поступлений ранее предназначалась для выплаты процентов по существующему долгу[625]. Ньюкасл неустанно беспокоился, что любой сбой на рынке ценных бумаг приведет к финансовой панике и обрушит весь карточный домик. И какова была реакция Питта? Обвинить его в расточительности и предложить новые экспедиции!

Герцог верно служил королевской семье в течение двух предыдущих царствований и всегда черпал силы в отношениях с королем. Лишенный этой эмоциональной опоры, он не совсем рационально отреагировал на свои страхи и на издевательский отказ Питта рассматривать возможность заключения мира. В феврале, когда Питт был обездвижен подагрой, Ньюкасл решил задобрить нового короля, предложив уволить графа Холдернесса с поста государственного секретаря Северного департамента и назначить на его место лорда Бьюта. На первый взгляд, в этом был смысл — Бьют как доверенное лицо короля заслуживал официального места в кабинете, а Холдернесс был не более чем ничтожеством, и Георг ухватился за возможность послужить интересам своего фаворита. Однако в самых важных отношениях гамбит Ньюкасла не имел никакого смысла. Он предложил изменения королю, не посоветовавшись с Питтом, который был в ярости от того, что расценил как личное предательство и посягательство на свой авторитет. Холдернесс, правда, был шифровальщиком; но он был шифровальщиком Питта, и Питт знал, что никогда не сможет диктовать человеку, которого король называл своим «дражайшим другом», так, как он это делал с Холдернессом. Возможно, Ньюкасл забыл о способности своего коллеги к мелочности. Если так, то вскоре у него появится повод вспомнить об этом, поскольку Питт отныне будет стремиться унижать и мешать герцогу на каждом шагу. Более того, Ньюкасл вскоре обнаружит, что он допустил еще более существенную оплошность, поскольку не обратил внимания на различия между представлениями Бьюта о том, какой договор был бы желателен, и его собственными.

Герцог хотел заключить мир как можно скорее, но не за счет союзников Британии. Поэтому он выступал за экономию, сворачивая операции против Франции, но поддерживая войну с Германией столько, сколько необходимо для достижения почетного мира. Учитывая его движущий страх перед банкротством, такая политика была в лучшем случае непоследовательной; она определенно противоречила явному стремлению Питта лишить Францию империи, смирить ее дипломатически и фактически диктовать условия мира. Бьют, напротив, хотел скорейшего урегулирования и был готов принять статус-кво в качестве его основы, а это означало, что он хотел урезать немецкие субсидии и оставить Фридриха и Фердинанда решать за себя. Таким образом, Ньюкасл фактически усугубил свое положение, предложив сделать Бьюта министром, но слишком поздно понял, что не сможет помешать этому назначению. 10 марта, прежде чем герцог успел одуматься, прежде чем Питт понял, что происходит, Бьюти поцеловал руку своему бывшему воспитаннику для скрепления полномочий. С этого ритуального действия началось отпадение Питта от власти и еще более затяжное падение самого Ньюкасла[626].

Вскоре после этого, в конце марта, Людовик XV выступил с официальным призывом заключить мир на основе существующего статус-кво на общей конференции всех воюющих держав. Одновременно Питт получил письмо от французского военного министра Этьена-Франсуа де Стейнвиля, герцога де Шуазеля, в котором предлагалось, чтобы Великобритания и Франция обменялись посланниками для обсуждения вопросов — неявно выраженное предложение начать переговоры о заключении сепаратного мира. Хотя ни Питт, ни Ньюкасл не были готовы заключить