Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

активно включился в разговор, когда речь зашла о «большевистской угрозе». Тут уж Ллойд Джордж кивал головой, хоть и пытался изредка возражать. Бывший британский премьер так проникся «искренностью» фюрера, что позволил убедить себя в том, будто Гитлеру гораздо приятнее заниматься строительством дорог и повышением благосостояния немцев, чем вооружением Германии. Короче говоря, стороны решили, что поняли друг друга, и остались вполне довольны встречей. Настолько, что вернувшись в гостиницу, Ллойд Джордж, в ответ на шутливое приветствие своей дочери Меган, вскинувшей руку в нацистском приветствии со словами «Хайль Гитлер», совершенно серьезно ответил: «Конечно, Хайль Гитлер! Я тоже говорю об этом. Ведь он действительно великий человек» 18. На следующий день, перед продолжением беседы, Гитлер подарил Ллойд Джорджу свою фотографию с дружеской надписью. Экс-премьер с благодарностью принял ее и попросил разрешения повесить подарок в своем кабинете рядом с портретами Фоша, Клемансо и других участников Парижской мирной конференции. Гитлер милостиво согласился 19.

Казалось бы, что может быть абсурднее висящих по соседству фотографий Гитлера и Клемансо?! Француз наверняка оскорбился бы, узнав, кто стал его соседом. Но фюрер так очаровал Ллойд Джорджа, что тот готов был поставить их в один ряд. Риббентропу Ллойд Джордж вообще заявил, что гитлеровская Mein Kampf есть не что иное, как немецкая Magna Charta (великая английская хартия вольностей), а сопровождавшим его англичанам объяснил, что «Гитлер является настоящим строителем, человеком, который не только строит планы, но и воплощает их в жизнь. Он стал спасителем Германии, — уверял экс-премьер, — ее великим и замечательным лидером» 20. Трудно понять, как Ллойд Джордж, бывший всегда очень проницательным человеком, мог настолько в ком-то ошибиться. Но это было именно так. От Ллойд Джорджа не отставал и глава Форин Офис Джон Саймон, вполне серьезно назвавший как-то Гитлера «австрийской Жанной д’Арк с усами» 21. Правда, не надо забывать, что все это говорилось в 19351936 годах, когда Гитлер еще не имел в Европе столь зловещего образа, который он приобрел впоследствии. Пример Ллойд Джорджа хорошо показывает, насколько сильным магнетическим воздействием на многих людей обладал Гитлер. Не все, конечно, попадали под его влияние. В. М. Молотов, например, устоял в 1940 году. Помогли классовое сознание и партийная дисциплина. Во время их берлинских встреч говорил в основном Гитлер. Он много чего предлагал советскому министру. А тот слушал и после всех тирад фюрера задавал один и тот же вопрос — что делают германские войска в Финляндии и Румынии? Гитлер называл это несущественным и продолжал делать Молотову «выгодные» предложения. Когда Гитлер прерывался, советский нарком повторял свой вопрос 22. В общем, как объяснял Молотов позже, «я его допек» 23. Не по зубам Гитлеру оказался упрямый Молотов. А вот Ллойд Джордж не устоял, попал под обаяние фюрера. Хотя и ненадолго. Менее чем через год Ллойд Джордж вынужден был признать, что германским властям нельзя верить. Перемена во взглядах бывшего премьера произошла после многочисленных нарушений Германией одобренного ею пакта о невмешательстве в гражданскую войну в Испании. В течение девяти месяцев Германия «топтала, пренебрегала, презирала и нарушала» это соглашение, — бушевал Ллойд Джордж в июне 1937 года. «Честно говоря, я не ожидал такого от нынешнего главы германского правительства», — признался он 24.

Справедливости ради надо сказать, что в 1930-е годы очень многие английские политики, государственные деятели, представители аристократических фамилий и даже члены королевской семьи (Эдуард VIII) открыто восторгались Гитлером. Часто бывает трудно провести ту грань, которая отделила бы приверженность этих людей традиционным интересам Англии, предполагавшим уравновешивание влияния Франции постоянным вызовом со стороны Германии, от их личных симпатий к Гитлеру и сочувствия его взглядам. В большинстве случаев второе всегда дополняло первое. Почитателей Гитлера в высших слоях английского общества было много. Но есть одна фамилия, которую употребляют чаще других, когда речь заходит об умиротворении нацистской Германии. Если Ллойд Джордж стоял у истоков политики умиротворения, то Невилл Чемберлен довел ее до логического завершения — развязывания Гитлером Второй мировой войны. До февраля 1938 года вмешательство Чемберлена во внешнюю политику Великобритании сдерживал глава Форин Офис Энтони Иден, которого Невилл унаследовал от Болдуина, но с отставкой Идена и приходом на этот пост лорда Галифакса, придерживавшегося тех же взглядов, что и Чемберлен, политика умиротворения расцвела полным цветом. Впрочем, к этому времени гитлеровская Германия успела настолько окрепнуть, что выбор у Чемберлена был сильно ограничен.

Определить то время, с которого Германия начала перевооружаться, не так уж и сложно. Это случилось вскоре после подписания Версальского мирного договора. По его условиям немцам запрещалось иметь современную армию, способную противостоять армиям стран-победительниц. Но немцы прекрасно понимали, что без сильной армии они не смогут получить назад то, что утратили по Версальскому миру. Уже в первые годы существования Веймарской республики цель германского перевооружения четко сформулировал создатель рейхсвера генерал фон Сект. «Мы должны вернуть свою силу, — сказал он, — и как только мы это сделаем, мы спокойно вернем себе все, что потеряли» 25. Однако до поры до времени решать задачу перевооружения надо было очень осторожно, не подвергая публичному сомнению саму версальскую систему. Именно этим и занимались все правительства Веймарской республики. Они проводили тихую ревизию условий мирного договора. Выше уже говорилось о том, как запрещенная для Германии военная техника производилась в Советской России и ряде нейтральных государств Европы. Там же проходили обучение и кадры для новой германской армии. Что касается численности военнослужащих рейхсвера, то она всегда была выше той цифры (100 тысяч человек), которая была разрешена для Германии. И это не считая многочисленных добровольческих формирований (фрайкоров), которые зачастую имели не только ручное оружие, но бронетехнику и артиллерию. Сект всегда признавал, что солдаты рейхсвера и солдаты фрайкоров свободно перетекают туда-обратно 26. Конечно, вся военная мощь Веймарской республики не могла составить серьезной конкуренции армиям соседних с Германией государств, но и она вызывала у них недовольство и чувство тревоги.

По условиям Версальского мира страны Антанты могли осуществлять инспекционный контроль над тем, как Германия соблюдает наложенные на нее ограничения в военной сфере. До 1923 года инспекционных комиссий было три — военная, военно-морская и военно-воздушная. Затем военно-морская комиссия завершила свою деятельность, поскольку сам объект ее контроля — германский флот, по сути, перестал существовать. Две другие комиссии остались, и немцы ловко водили их за нос. «Работа по разоружению Германии проводится контрольной комиссией с большим умением и удивительной скрупулезностью, — восторгался в феврале 1923 года британский посол д’Абернон. —