Служба ширванца 1726–1909 г. Исторический очерк 84-го пехотного Ширванского Его Императорского Величества полка - Андрей Вилович Блинский

с криком «Лаилла-алла!», с обнаженными кинжалами бросились на штурм. А на 4-й и 5-й батареях мюриды полезли при помощи лестниц. Завязался ожесточенный бой на штыках и кинжалах; где для штыка не было места, там действовали прикладами. Наконец горцы пошатнулись и бросились назад.

Штурм был отбит. Капитан Новоселов ранен в левую часть живота с оставшейся в ране пулей и контужен камнем в голову. От взрыва зарядного ящика на 4-м бастионе ранен и обожжен капитан Тизенгаузен. В этот же день убит, уже анакомый нам, молодец – унтер-офицер Дмитрий Иванов; так, с улыбкой на устах, он и сложил свою славную голову впереди всех товарищей.

Много доблести выказали и на этот раз гренадеры. Под градом пуль и камней они соорудили новую батарею из кулей, на месте разрушенного 1-го бастиона. Рядового Новичкова лезгин схватил за штык и шашкой разрубил ему ногу; рядовой Ямбуров всадил лезгину в грудь штык, с восклицанием: «Ах ты, донгус (свинья) – за казенное ружье хвататься!»

Когда наступили сумерки, рядовой Печенкин снял лестницы, по которым забирались мюриды; цирульник Орефьев и рядовой Гродько вытащили из рва упавшую туда во время взрыва мортиру.

После удачно отбитого штурма все были веселы.

Обходя крепость и благодаря солдат за храбрость, Новоселов встречал везде обрызганные кровью, но довольные, радостные лица; люди шутили и смеялись. «Они дурной день выбрали, ведь сегодня понедельник», – говорили солдаты Новоселову.

Тем не менее положение крепости было отчаянное: под ружьем оставалось всего 250 человек. Недостаток горячей пищи, смрад от трупов, томительная неизвестность будущего – все это подтачивало последние силы гарнизона. Зная настроение солдат, Новоселов не сомневался, что в последнюю минуту гарнизон сумеет с честью пасть на развалинах Ахтов; но нужно было, во что бы то ни стало, отстоять самую крепость, с падением которой решалась участь края. Шамиль только и ждал того впечатления, которое гибель Ахтов должна была произвести на умы горцев. И Новоселов решил еще раз дать знать о своем положении князю Аргутинскому. Выполнить это трудное и опасное поручение взялись два известных храбреца нашей 5-й гренадерской роты: унтер-офицер Иван Меркулов и рядовой Андрей Тиханов.

Обрив головы, переодевшись лезгинами, они, в сопровождении пятерых преданных нам ахтинцев, темною ночью тихо вышли из укрепления. напутствуемые благословениями гарнизона. Им предстояло пройти через огромныя толпы горцев; и они с честью выполнили поручение.

Люди восьмые сутки не смыкали глаз…

21-го утром пошел дождь; все, что можно было, поставили под желоба, и все с жадностью прильнули к воде; до сих пор ее выдавали по порциям, добывая из единственного в укреплении колодца. За восемь дней впервые сварили кашу.

Неприятель в этот день продолжал свои траншейные работы; и особенно усердно против 5-го бастиона, где был зарыт порох для взрыва укрепления в случае крайности. Новоселова поразила мысль, что его посланные, может быть, пойманы и в муках призанались, где лежит порох. Немедленно он был перенесен на другое место.

Ахты доживали, казалось, последние минуты; потеряв надежду на спасение, все готовились умереть геройскою смертью.

Но вот 22-го сентября вдали послышался пушечный выстрел: то Аргутинский спешил на выручку. Прежде чем подойти к Ахтам, ему пришлось сразиться с самим Шамилем, занявшим со своими скопищами высоты у Мискинджи. Позиция казалось неприступной, и Аргутинский, боясь поражения, в момент штурма, закрыл глаза. Но с ним были ширванцы, которые рвались в Ахты выручать своих гренадер, и препятствий для них не существовало. Три наших баталиона под предводительством самого командира полка полковника Манюкина, по его команде: «Вперед, за мной!» без выстрела бросились в штыки на завалы, гоня перед собой обезумевших от страха горцев; как все кавказские сражения, и это окончилось очень быстро и, когда Аргутинский открыл глаза, неприятель был в полном бегстве; на их плечах батилионы вошли в Ахты, заставив осаждавших горцев поспешить бросить свои работы.

Потерю полка в отряде Аргутинского составляли: 6 офицеров ранено; среди них погиб один из лучших офицеров полка – всеми любимый и уважаемый командир 2-й роты поручик Бухальцев. При штурме завалов ему камнем раздробило ногу от колена до ступни. Лихие гренадеры вынесли его из огня и, за неимением носилок, на ружьях донесли до Ахтов. Вскоре он умер от Антонова огня, не смотря на все старания окружавших спасти ему жизнь. Нижних чинов: 116 ранено, 10 убито, 6 сорвались в кручу в р. Самур. Противник оставил на месте сражения 300 трупов, 70 пленных и три значка.

В укреплении в этот день с утра происходила небольшая перестрелка. Неприятель был занят работами в ауле. Вскоре множество горцев, конных и пеших, начали поспешно двигаться в разные стороны, удаляясь от укрепления и потом большими массами бросились из аула через р. Самур. В крепости не понимали их действий. Вскоре пушечные выстрелы со стороны Самура разъяснили осажденным, в чем дело.

Трудно описать встречу ширванцев со своими товарищами-гренадерами; то был светлый праздник. Все крестились, плакали слезами радости и целовались друг с другом.

За все время осады гарнизон потерял убитыми: 2 офицеров и 90 нижних чинов; ранеными: 9 офицеров, 162 нижних чина; в одной нашей роте убыло 22 нижних чина убитыми и 63 ранеными.

Полковник С.К. Новоселов

Такова геройская защита Ахтов.

На всеподданнейшем рапорте наместника князя Воронцова, Государь Император Николай I изволил надписать: «Словно» – «капитана Новоселова в майоры и подполковники. Всему гарнизону годовое жалованье не в зачет и 40 знаков отличия военного ордена. Об семействах убитых представить особо».

Кроме того Новоселову пожалован орден Св. Георгия 4-й степени. Так щедро награждал государь заслуги своих верных ширванцев.

А вот как отнеслась к этому вся Россия: «Во всех концах обширной нашей родины имена и подвиги неустрашимых защитников повторялись с восторгом; народ русский всех сословий с жадностью слушал рассказы об этом дивном геройстве своих братий. На театральной сцене в Петербурге была поставлена «Блокада Ахтов» и в зиму 1849–50 года она давилась бесчисленное множество раз и всегда при удивительном стечении публики.

Песня на защиту Ахтов

Что не вороны чернеют

На вершинах скал,

Так ахтинцы в бурках черных

Строят свой завал.

И спешат они работой,

Гостей к себе ждут:

Аргутинский князь с отрядом

В гости к нам идут.

Но дошедши до завала

Сделали привал.

«Дружно, братцы!» Аргутннский

Князь наш нам сказал.

Рад полковник с нами храбрый,

Только взгляда ждет

И к победе, или к