Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон

обеспечить безопасность своих коммуникаций и страдая от катастрофически высокого уровня дезертирства, армии Бурбонов в начале ноября отошли на базы по ту сторону испанской границы[654]. После этого все активные военные действия в Европе прекратились, и дипломатам воюющих держав оставалось лишь уладить формальности заключения мира.

В конце концов, не финансовое истощение заставило Бурбонов пойти на переговоры о прекращении войны. Скорее это было финансовое истощение, усугубленное новостями из Америки о еще двух британских победах. Меньшая из них была наиболее значимой для французов, поскольку она разрушила их последнюю надежду получить стратегический актив, чтобы выторговать его в обмен на какие-либо крупные уступки Великобритании. В качестве единственного исключения из успеха Королевского флота в блокировании французского атлантического флота после битвы при заливе Киберон, небольшая эскадра выскользнула из Бреста в мае под прикрытием тумана и доставила восемьсот солдат на Ньюфаундленд. Поскольку Амхерст выделил для обороны острова всего три сотни пехотинцев и артиллеристов, французы без труда захватили его в конце июня. Смущенный, Амхерст собрал экспедицию из тысячи регулярных войск из Нью-Йорка, Галифакса и Луисбурга, добавил еще пятьсот массачусетских провинциалов из Новой Шотландии, поставил во главе своего брата Уильяма и отправил их отвоевывать остров. Это им удалось сделать с 12 по 18 сентября с небольшими потерями и без видимых трудностей[655].

Новость о том, что британцы вновь завоевали Ньюфаундленд, пришедшая в октябре, когда Испания выводила свои войска из Португалии, довершила отчаяние французских и испанских дипломатов, так как она пришла вслед за другим сообщением из Нового Света — тем, которое усугубило военный позор политической катастрофы, в которую уже превратилась испанская интервенция. 13 августа, после двухмесячной осады, британская армия захватила Гавану, жемчужину испанского Карибского бассейна.

Как мы уже видели, Лигоньер и Энсон нацелились на Гавану еще до официального объявления войны. Этот город с населением 35 000 человек был не только важным пунктом отправления кубинского экспорта табака, сахара и шкур, но и центром испанского Карибского бассейна, главным портом для ремонта кораблей, а также главным поставщиком военно-морских припасов и провизии для трансатлантической торговли Испании. Как и следовало ожидать, Гавана имела огромное стратегическое значение; настолько, что имперская администрация разместила в ней постоянный регулярный гарнизон и укрепила ее сильнее, чем любой другой американский порт. Бастионная стена окружала сам город, а два мощных форта, Пунта на западе и замок Морро на востоке, охраняли подступы к морю. Закрепившись на мысе с видом на лучшую глубоководную гавань в Карибском море, Гавана — «ключ к Новому Свету» — более века была символом испанского морского могущества[656].

Расположение Гаваны делало город неотразимой целью для Энсона и Лигонье. У Британии были тысячи солдат в Вест-Индии и еще тысячи в Северной Америке, в дополнение к провинциалам, которых можно было привлечь для экспедиции, обещавшей горы награбленного. Даже если Гавану придется брать в летние месяцы, когда болезни будут требовать от захватчиков больших потерь, были все основания полагать, что быстрая экспедиция может прибыть раньше, чем гарнизон успеет подготовиться к осаде. И, что примечательно для XVIII века, британцы действительно быстро двинулись на Гавану. Командир экспедиции Джордж Кеппель, граф Албемарл, получил предварительные приказы всего через три дня после объявления войны и смог отплыть из Портсмута 6 марта с четырьмя регулярными полками, обозом осадной артиллерии и корпусом французских военнопленных-протестантов, поступивших на британскую службу[657].

Несмотря на неблагоприятные ветра, 20 апреля отряд Альбемарля достиг Вест-Индии. Через месяц генерал Монктон переправил свое командование с Мартиники, чтобы встретиться с ними у острова Кап-Николас на острове Испаньола. К этому моменту, хотя войска из Северной Америки еще не прибыли, Альбемарль имел под рукой около двенадцати тысяч солдат и чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы действовать. 7 июня британцы высадились примерно в шести милях к востоку от Гаваны. К вечеру следующего дня они рассеяли заслон испанских защитников и заняли позицию на возвышенности, с которой можно было инвестировать в замок Морро. Под руководством таких ветеранов американских операций, как полковник Гай Карлетон и полковник Уильям Хоу, «красные коты» эффективно изолировали город от внутренних районов и десятого числа открыли осаду. Учитывая, что Королевский флот контролировал морские подступы, а восемнадцать военных кораблей гаванской эскадры были заперты в гавани, избиение города должно было стать лишь вопросом времени и изнурительной работы[658].

Но перенапряжение, жара, болезни, нехватка питьевой воды и очевидная неприступность стен замка Морро настолько измотали осаждающих, что вскоре стало ясно: они добьются успеха, только если смогут выиграть гонку со смертью. Через месяц после начала осады Албемарл потерял треть своих сил: тысяча человек умерла от ран, желтой лихорадки, малярии и желудочно-кишечных расстройств, а еще три тысячи были слишком больны или тяжело ранены, чтобы служить. Альбемарль видел, что орудия его осадного обоза и флота неуклонно сокращают число испанских орудий, способных ответить; но хватит ли у него людей для штурма форта, когда они прорвут оборону Морро? Он приказал саперам пробить туннель под стенами крепости, чтобы взорвать мину и ускорить день битвы; но вскоре саперы уперлись в твердую породу, и их работа продвинулась на считанные дюймы. Тем временем красные мундиры болели и умирали с ужасающей скоростью, а оставшимся в живых приходилось работать еще больше, чтобы поддерживать осаду. Когда уже не хватало людей для трех восьмичасовых смен на линиях и в подземельях, войска работали по двенадцать часов в день и двенадцать в выходной, что привело к катастрофическим последствиям. «Усталость на берегу была чрезмерной», — писал мичман Миллер, переживший и другие ужасы квебекской зимы 1759-60 годов. «Плохая вода вызывала смертельные расстройства. Можно было видеть, как у людей болтались языки, как у бешеной собаки; за кварту воды часто давали доллар[…] Короче говоря, из-за убитых, раненых и больных армия сократилась до двух рельефов, и предполагалось, что мы будем вынуждены сойти на берег, не заняв места»[659].

Осада Гаваны, 8 июня — 13 августа 1762 года. На этом прекрасном инженерном чертеже показаны британские осадные линии и позиции батарей в правом нижнем углу. Замок Морро находится на восточной (правой) стороне канала, ведущего в гавань, а Пунта — на западной. Прямые линии, идущие от батарей, показывают траектории отдельных пушек; пунктирные изогнутые линии — траектории минометов («бомб»). В отличие от Квебека, внутренние здания которого сильно пострадали от британских бомбардировок, сам город Гавана остался сравнительно неповрежденным от обстрела. Любезно предоставлено библиотекой Уильяма Л. Клементса Мичиганского университета.

Только прибытие