Золотые тайны крейсера «Магдебург» - Владимир Виленович Шигин

«Общие маневренные сигналы», «Занятия судами мест», «Направления (румбы) и дистанции», «Якоря и канаты», «Назначения рандеву», «Атака и нападение», «Бой», «Преследование», «Неприятель; захват и задержание судна» и др. Почти в каждом разделе было зарезервировано по несколько кодовых обозначений (от 1 до 5), которые не имели своего словарного эквивалента и могли быть использованы для расширения словаря сигнального свода.

Учитывая важность захваченного документа, турецкую «Сигнальную книгу» вскоре переправили в Петроград в Морской генеральный штаб (МГШ). Здесь был оперативно организован ее перевод на русский язык. Эту работу выполнил коллежский советник М. М. Попов, переведенный с началом войны в Морской Генеральный штаб из Министерства иностранных дел. Михаил Попов – это никто иной, как уже знакомый нам Оскар Карлович Феттерлейн. Разумеется, что в руках такого специалиста турецкая сигнальная книга быстро «заговорила». В январе 1916 года русский текст книги был издан Статистическим отделением МГШ в необходимом количестве экземпляров под грифом «Весьма секретно».

Следует отметить, что М.М. Попов участвовал в разборе и переводе большинства турецких документов, захваченных на крейсере «Меджидие», удостоившись высокой оценки со стороны руководства Морского ведомства. По результатам этой своей работы Попов-Феттерлейн был представлен к ордену Станислава 2-й степени. Заслуживает внимания то обстоятельство, что М.М. Попов имел до этого единственную награду – орден Станислава 3-й степени, что позволяло представлять его по правилам, действовавшим в России, получить только Анны 3-й степени. Пожалование награды «через орден» являлось исключительным делом и допускалось при условиях военного времени и лишь в порядке награждения «за выдающиеся отличия»! При этом число таких «исключений» строго регламентировалось. В этой ситуации требовался специальный доклад Николаю II по данному конкретному случаю. Тем не менее, Морской министр адмирал Григорович счел возможным поддержать представление начальника МГШ.

Повествуя о турецкой «Сигнальной книге», важно подчеркнуть, что она стала исключительно ценным, но не единственным «подарком», полученным русскими радиоразведчиками от экипажа крейсера «Меджидие». Среди многочисленных бумаг и документов, найденных на крейсере, оказалось большое число использованных приемных бланков радиограмм, заполненных как открытыми, так и шифрованными текстами. Все эти документы также были взяты в разработку специалистами МГШ, усилия которых весьма быстро увенчались успехом.

Что касается вопроса о возможном нахождении на борту Меджидие» золота, то в данном случае на него можно ответить однозначно: никакого золота на борту «Меджидие» не было. К началу ХХ века времена, когда моряки брали с собой в море все имеемые у них сбережения, давно канули в лету. Теперь драгоценные металлы могли оказаться на борту потерпевших катастрофу кораблей и судов только в особых случаях.

Зато практически сразу был раскрыт один из применявшихся в турецком флоте шифров, чему в значительной мере способствовали грубые нарушения самых элементарных правил шифрпереписки, допускавшиеся турецкими должностными лицами. Так, разбор отдельных шифрованных радиограмм производился непосредственно на приемном бланке, при этом элементы открытого текста надписывались прямо над соответствующими им шифробозначениями. Приемный бланк после этого не уничтожался, а хранился вместе с прочими.

Раскрытый шифр являлся буквенным шифром простой (взаимооднозначной) замены и применялся, судя по обнаруженным на крейсере бланкам радиограмм, для связи кораблей между собой и с береговыми учреждениями флота. Шифровались им в основном малоценные радиограммы, касавшиеся вопросов материально-технического обеспечения, ремонта и снабжения кораблей. Была, однако, обнаружена и одна радиограмма оперативного характера, отправленная с использованием этого шифра. Захваченные бланки радиограмм позволили также выявить использование в турецком флоте еще одного шифра – цифрового (по принятой в то время терминологии – «цифирного»). Судя по ряду признаков, он относился к категории более стойких шифров и применялся для передачи информации с повышенным уровнем секретности. Наличие в заголовках радиограмм, «закрытых» этим шифром, специальных указателей (так называемых индикаторов) свидетельствовало об использовании шифровальщиками различных ключей (или шифралфавитов). К сожалению, недостаточный объем захваченного шифрматериала не позволил специалистам МГШ сразу вскрыть данный шифр. Как отмечалось в этой связи одним из сотрудников МГШ: «Очень мало было телеграмм, нашифрованных при помощи одних и тех же комбинаций» (то есть имевших одинаковые индикаторы – авт.).

Достоянием русских радиоразведчиков помимо «Сигнальной книги» и шифров стали также инструкции по радиосвязи, действующие радиопозывные турецкого флота и ряд других материалов, имевших оперативную ценность. Уже в первых числах апреля штабом VII армии был подготовлен на их основе информационный документ под названием «Сведения об организации турками радиосвязи на Черном море». Детально изучались захваченные турецкие документы и в штабе командующего Черноморским флотом.

Здесь, правда, уместным будет отметить, что лишь в октябре 1915 года в структуре штаба флота был впервые создан самостоятельный разведывательный орган. Определенный интерес для русских радиоразведчиков представил также личный дневник турецкого радиотелеграфиста, обнаруженный при разборе изъятых на крейсере бумаг. Изучение дневниковых записей турецкого моряка позволило, в частности, получить важную информацию о наличии на турецких кораблях германских радиотелеграфистов. Их присутствие было обусловлено широким использованием немецкими флагманами на Черном море при взаимных радиопереговорах действующих в германском флоте документов по связи. Последующий анализ радиообмена турецких кораблей подтвердил германское «происхождение» определенной части передаваемых радиограмм.

Выявление этого обстоятельства позволило русскому командованию привлечь к решению задач радиоразведки на Черном море специалистов по германскому флоту из состава Службы связи Балтийского моря, знакомых с германской радиосвязью и имевших опыт обработки германских шифрматериалов. Достаточно отметить, что одной из наиболее заметных фигур в черноморской радиоразведке в период войны являлся И. М. Ямченко, переведенный на Черное море с Балтики с должности помощника начальника радиостанции особого назначения (на мысе Шпитгамн).

Подарок для Черчиля

К чести русских моряков, они сразу же поделились своим «магдебургским секретом». Уже в конце октября 1914 года в Великобританию был отправлен флигель-адъютант императора Кедров. Путь его пролегал из Мурманска через Северную Атлантику на британском крейсере. Под мундиром капитан 1 ранга вез бесценный экземпляр сигнальной книги с "Магдебурга", за доставку которого отвечал головой.

Личность Кедрова весьма значимая в истории с кодами «Магдебурга». Бывший флаг-офицер и любимец адмирала Макарова, участник обороны Порт-Артура, сражений в Желтом море и при Цусиме, он одновременно был автором нескольких научных работ по тактике боя линейных кораблей, а потому, по выполнении секретного задания, должен был принять команду на первом из входящих в строй российских дредноутов. Ответственное поручение Кедров выполнил блестяще. Не прошло и двух месяцев, как копии этих книг оказались в Британии.

Михаил Александрович Кедров

«Русские выловили из воды тело утонувшего немецкого младшего офицера, – писал Черчилль в мемуарах. – Окостеневшими руками мертвеца он прижимал к груди кодовые книги ВМС Германии, а также разбитые на мелкие квадраты карты