Кузя - Виктор Александрович Блытов

Бармотин снял с головы синий берет и положил его на колено.

– Мне кажется, Мовсар, ты не до конца понимаешь положение, в которое попал со своим отрядом?

– Алексей, а разве на территории племен мы были не в лучшем положении, а в Паншерском ущелье, когда нас прижали к реке? – Мовсар заразительно рассмеялся.

Алексей и Кузьма переглянулись и тоже заулыбались.

– Что у них там происходит? – раздраженно спросил Вересова и Гиоева генерал-майор, глядя в полутемное небо, на котором уже стали показываться звезды. – Пора заканчивать эти переговоры и начинать уничтожать эту бандгруппу.

Внезапно к столу подошел старший лейтенант Суворов с телефонным аппаратом, за которым тянулся длинный кабель.

– Товарищ генерал-майор, вас Москва на связь! – он протянул трубку генерал-майору.

Тот взял трубку и представился.

Гиоев и Вересов смотрели, как меняется его лицо.

– Есть, товарищ Верховный, ваше приказание будет выполнено! Прямо сейчас!

Было видно, что он обескуражен полученными приказаниями.

– Сейчас пропустим и дадим сопровождение! – повторял чьи-то слова генерал-майор.

Гиоев и Вересов переглянулись между собой.

Генерал-майор какое-то мгновение подержал трубку телефона в руке, затем приказал Суворову:

– Гусаченко и Бармотина на связь!

Гиоев тихо сказал Вересову:

– Но это как раз и хорошо! Внедрение Осиповича продолжается!

Алексей, Кузьма и Мовсар сидели на земле и оживленно разговаривали. Внезапно со стороны бойцов Гусаченко раздался крик Носова:

– Гусаченко и Бармотина срочно на связь!

– Ребята, вам пора! Это как раз то, о чем я вам говорил! Если спросят, кто меня пойдет сопровождать, я хочу, чтобы это был ты, Леха! Я тебе доверю, как тогда. А ты, Кузьма, не обижайся, еще встретимся, но ты ранен и тебе надо отдохнуть. Война большая и, видимо, будет идти долго.

Они пожали друг другу руки и направились в разные стороны.

Алексей шел к своим и чесал в недоумении щеку. Кузьма мычал в непонимании того, что происходит. Вертолеты, кружившиеся неподалеку, куда-то улетели. Было видно, как развернувшись, ушли с позиций танки.

– Как отпустить? Как сопровождать? Кто приказал? Сам Верховный? Не может быть! Надо проверить! – кричал в бессилии Кузьма по связи.

Все вокруг стояли обалдевшие от полученного приказания, как в ступоре. Было слышно, как на разбитой ферме завелись моторы БТРов.

– Кузьма, Алексей, я выхожу! На один выстрел отвечу тремя. Поэтому предупредите своих! Алексей, впереди ставишь свой БТР и сам идешь на нем, я потом к тебе пересяду, сзади сопровождает твой человек тоже на БТРе. Я понятно сказал?

Кузьма и Алексей подтвердили получение приказание. Со стороны разрушенной фермы включились фары и вышел первый БТР, за ним показался «Хаммер» и далее второй БТР.

Кузьма пытался увидеть на броне проходивших мимо БТРов, Осиповича или Вороненко, но их не было. На последнем БТРе он увидел черную бороду вцепившегося в поручень Абубакара и от этого ему стало немного веселее. Но то, что он нее увидел Вороненко и Осиповича, навевало некоторые нехорошие сомнения. То, что они не могут выйти на связь, он понимал, но получить весточку от друзей очень хотелось, а лучше, конечно, увидеть лично.

– Собираемся все – идем в базовый лагерь! – скомандовал Кузьма.

Ночью в базовый лагерь вернулся Алексей, и они уже часа в три собрались впятером: Вересов, Гиоев, Алексей, Кузьма и Николай Николаевич.

– Арсен Александрович, ты чего-нибудь понимаешь? – спросил Кузьма.

– Понимаю, Кузьма, что предательство у нас на самом высоком уровне! Но для нас это даже выгодно. Если у Осиповича получится, то лучшего желать нам и не надо, значит, то, что нам необходимо – выполнено. Так что – нет худа без добра!

Кузьма смотрел на небо и чувствовал огромную боль в груди. И с огромной ненавистью в его памяти всплывала ненавистная рыхло-пористая рожа всероссийского пьяницы в законе.

Вислогузова увезли на вертолете в госпиталь в Моздок и, как говорил доктор Плахов, положение его критическое. Ржавцева и его людей также увезли в наручниках в республиканскую тюрьму ФСК.

«Возьму Аленку с собой в санитарном взводе. Куда ее отпускать? А так хоть будет рядом!» – подумал Кузьма и от этого на душе стало веселее.

Гиоев пошел что-то докладывать генералу.

В бункер лезть не хотелось и разожгли костер в небольшой низине наверху хребта, чтобы не было видно снизу. Рядом у костра новый друг Леха Бармотин достал бутылку хорошего французского коньяка.

– Сам Борзоев подарил! – пояснил Леха. – Давай, Кузьма, по маленькой, а то на душе так паршиво от всего этого.

К костру подошли майоры Геннадиев и Хуциев, которые тут же подставили свои кружки. К плечу Кузьмы приткнулась носом тихая и счастливая Алена Буняченко, которая ждала его возвращения и теперь не отходила ни на шаг.

– А, если коньяк отравленный? – внезапно спросил Кузьма, вспомнив про пиво.

– Типун тебе на язык! – ответил Леха и тут же выпил первым рюмку, – если отравленная, то умру один я. Да не мог он травануть меня! Я же его два дня выносил по тылам душманов к своим. Думал, не донесу!

«Лучше бы не донес, – подумал про себя Кузьма и тут же отогнал эти мысли, – мы тут все пешки в этой большой, чужой игре!»

Ничего не произошло с Бармотиным и Геннадьев, и Хуциев выпили борзоевский коньяк за свою победу! Кузьма лишь приподнял свою кружку.

Второй тост Геннадьев предложил выпить за погибших десантников.

– Владлен, ты мне объясни, как можно принимать у кого-то неизвестного ящик пива? – спросил Кузьма у Геннадьева. – Тем более на посту в период ведения боевых действий? Ты не учил их что ли? Они что, у тебя без пива не могут?

– Учить-то учил! Да жизнь лучше учит! Культура такая у них, Кузьма. Псевдокультура из синего ящика. Новое поколение – не шагу без пива и сигарет! Где пьют – там и гадят и в прямом и переносном смысле. Ты себе не представляешь, как они отличаются от нас!

– Да видел я, когда в засаде сидел! Бутылки, где выпили, там и бросают, окурками сигарет мусорят. И это в разведке, а как же маскировка? И еще командир с сержантами бутылку водки раздавили, наверное, для полноты чувств при ответственном задании?

– Они шагу не могут ступить без бутылки пива! – вступил в разговор Алексей, – я видел у тебя, Владлен, даже механики-водители прикладываются по полной и обязательно из горлышка.

– Что есть, то есть! Офицеры такие безголовые приходят уже из нашего Рязанского училища и чему там их учат – непонятно? Но насчет водки я сомневаюсь, не мог старлей этого сотворить.

– Мог-мог! Я сам видел! Хоть и рязанец – вроде,