Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

Скудные запасы топлива отдали танковым войскам (тем, кстати, их всё равно не хватило), часть пилотов эскадры KG.1 пересадили на «мессершмитты-густавы», а «грейфы» поставили на хранение. Там они и оставались до самого конца войны, доставшись (замечу, целыми и невредимыми) войскам союзников и Красной Армии. А теперь, читатель, предлагаю вернуться в начало главы и ещё раз перечитать строгие замечания Вальтера Швабедиссена о недостаточной «стратегичности» советской бомбардировочной авиации. После чего рекомендую сопоставить его экспертное мнение с информацией о «стратегических» вылетах германских Не-177, которые, пока был бензин, посылали бомбить «по ведущему» Великие Луки и гоняться за советскими танками на белорусских дорогах, а потом элементарно оставили ржаветь на стоянках. Свой личный вывод о степени объективности отставного генерала Люфтваффе, не способного разглядеть бревно в собственном глазу, я уже сделал.

Королевские ВВС: от бомбометания «точечного» к «ковровому»

…стало быстро понятно, что самолёты Бомбардировочного командования были неспособны поражать точечные цели ночью и не могли добраться до них днём.

Макс Гастингс, «Bomber Command»

Признаюсь: я далеко не сразу сформировал своё собственное мнение о «точности» и «точечности» бомбардировщиков Второй Мировой войны: уж слишком полярные точки зрения можно встретить в работах различных авторов. Указанные термины взяты в кавычки не случайно: именно в таком – «понарошном» – виде использует их подавляющее большинство «профильных» историков, пишущих на данную тему. Скажу сразу: единодушный вывод американских и британских исследователей заключается в том, что на практике «точное» («precise») и тем более «точечное» («pin-point») бомбометание оказалось недостижимой химерой. Концепция «точно сброшенной бомбы» оказалась столь же ошибочной, что и другое фундаментальное заблуждение 30-х годов – то, которое касалось возможности самостоятельных действий дневных бомбардировщиков без истребительного прикрытия в отсутствие полного господства в воздухе собственной авиации. На мой взгляд, быстрее всех от упомянутых выше иллюзий избавились англичане. Впрочем, как мы уже знаем, в «точно» сброшенные бомбы не верил и итальянец Дуэ, ещё в конце 20-х полагавший, что единственным реальным методом стратегических бомбардировок станет бомбометание «по площадям» (англо-американскими эквивалентами данного термина являются «carpet bombing», «pattern bombing» и «saturation bombing»). Насколько можно судить, на протяжении предвоенного десятилетия существовали два основных лагеря теоретиков воздушных войн. Представители первого верили в возможность «точного» или даже «точечного» сброса бомб с помощью всё более сложных и совершенных прицелов. Вторые, не будучи в принципе против прицелов, в то же время имели гораздо более трезвые ожидания в отношении эффективности их применения в боевых условиях. Неоправданный оптимизм «точечников» строился большей частью на результатах полигонных бомбометаний в идеальных погодных условиях, в ходе которых наиболее опытные экипажи действительно могли демонстрировать поражающие воображение результаты даже при использовании относительно примитивных прицелов, созданных в конце 20-х и начале 30-х годов. Вполне оправданный скепсис представителей второго лагеря – условно «плóщадников» – базировался на отсутствии иллюзий в отношении навыков экипажей-«середняков», на которые приходилось подавляющее большинство личного состава бомбардировочных частей ВВС различных стран.

«Оптимисты», впрочем, могли ссылаться на удачные (хотя и относительно редкие) массированные рейды бомбардировщиков, которые время от времени удавались пилотам той или иной страны на первом этапе Второй Мировой войны или в ходе предшествовавших ей вооружённых конфликтов. Так, 23 февраля 1938 года 28 советских СБ, ведомых легендарным Ф. П. Полыниным, разбомбили в пух и прах японскую базу на Тайване. Зайдя на остров с севера, советские «шнелль-бомберы» снизились до небольшой высоты и, уменьшив обороты моторов, внезапно «накрыли» стоянки японских самолётов. В результате были уничтожены 40 летательных аппаратов, включая и закупленные в Италии бомбардировщики BR.20. Сгорел трёхгодичный запас топлива, завезённого на Тайвань из метрополии («Скоростные бомбардировщики Сталина СБ и Ар-2», с. 112). Порой пилотам советских бомбардировщиков удавалось точно бомбить и с большой высоты. Так, 3 октября 1939 года дальние бомбардировщики ДБ-3 с высоты 8700 м сбросили комбинацию из фугасных, осколочных и зажигательных бомб на аэродром в Ханькоу, находившийся в глубоком тылу японцев. Советские «стратеги» оказались над целью как раз в момент проведения праздничных мероприятий по случаю приёмки прибывших из Японии новых самолётов. По японским данным, в результате мастерски нанесённого удара были уничтожены 50 летательных аппаратов, погибли семь высших офицеров, ещё 12 были ранены. Японцы объявили траур, а коменданта авиабазы расстреляли («Ил-4. «Воздушные крейсера» Сталина», с. 48).

Уже на ранней стадии мирового конфликта англичане понимали, что действительно реальный шанс попасть в относительно малоразмерную цель появлялся лишь при сбросе бомб с высоты не более 1000 м.

Думаю, разговор о постепенной эволюции взглядов авиаторов того времени на «точное» бомбометание стоит начать всё же с Королевских ВВС Великобритании. Прежде всего, отметим, что сами пилоты Бомбардировочного командования не питали особых иллюзий в отношении «точечности» своих бомб. Полигонные испытания, проведённые в марте 1938 года министерством авиации, показали, что при бомбометании с большой высоты тогдашний уровень технологий позволял добиться попадания в цель лишь 3 % бомб. Этот процент повышался до 9 % при бомбометании с пологого пикирования. Историк Р. Овери не уточняет определение «цели», но можно догадаться, что о «точечных» объектах – вроде дота или танка – речь не шла. В сентябре 1938 года главный маршал авиации Эдгар Лудлоу-Хьюит (Edgar Ludlow-Hewitt) доложил министерству, что попытки бомбить Германию (доклад был составлен за месяц до мюнхенского кризиса) «могут закончиться полным провалом» («The Bombing War», с. 51). Уже на ранней стадии мирового конфликта англичане понимали, что действительно реальный шанс попасть в относительно малоразмерную цель (заводской корпус, мост, боевой корабль, походная колонна противника, стоянки самолётов на аэродроме) появлялся лишь при сбросе бомб с высоты не более 1000 м. Выше, в главе, посвящённой эффективности использования горизонтальных бомбардировщиков против танков, уже говорилось о том, что шансы «горизонталов» поразить даже серией бомб отдельно стоящую (а тем более, двигающуюся) цель площадью в 20–25 кв. м являлись статистически ничтожными (десятые, а то и сотые доли процента). Понятное дело, что всё это могло представлять собой секрет лишь для теоретиков-мечтателей и поверивших им «воздушных баронов». Простые же лётчики достаточно трезво оценивали как свои собственные навыки, так и реальные возможности имевшейся в их распоряжении авиатехники. Так, Герберт Руз (Herbert Ruse), чудом выживший в ходе катастрофического для британской авиации налёта на Гельголанд в декабре 1939 года, вспоминал, что был сильно удивлён полученному от начальства приказу бомбить немецкий флот с высоты более 10 000 футов (3050 м). Дело в том, что во время полигонных бомбометаний с такой высоты ни один из экипажей 37-й эскадрильи, на вооружении которой состояли «веллингтоны», так ни разу и не попал по мишени, имитирующей боевой