Вагнер. Дорога на Бахмут. 300! 30! 3! - Аzнеп

И вот он зашел, и я решил пошутить над ним и говорю: «Серега, команда «Расчет к орудию»!» Он замешкался и спрашивает: «Была или будет?» Я ему ответил, что уже была, и он резко сорвался. Я, наверное, себе этого никогда не прощу. Ведь оставалось ему меньше суток до отпуска, на хрена он побежал на это гребаное орудие, обошлись бы и без его толкания палкой снаряда в камору ствола. По цели один «огонь»! Выстрел! И раздался резкий хлопок…

Не было слышно ни свиста от прилета, ни выхода, просто — резкий хлопок, как будто взорвался огромный газовый баллон. Мы убежали в укрытие, выходим по радиостанции на Волшебника — была тишина буквально минуты две. Потом сиплый голос Володи: «Все триста…» Я услышал сразу, а Экзамен попросил повторить, потому что не расслышал, и снова, на исходе сил: «Все триста!» У меня резко скрутило живот, как ком, скрутило так на нервах, что не разогнуться. Это была первая моя такая ситуация, и я не знал, как моя психика отреагирует, ведь могло ожидать на месте что угодно.

Ребята сразу же сорвались, побежали надевать броники и каски. Я остаюсь, чтобы вызвать эвакуацию, а они стартанули помогать ребятам, хотя по требованиям безопасности было категорически запрещено после прилета сразу же бежать помогать, по скоплению могли нанести повторный удар. Но это свои ребята, им нужно было срочно оказать помощь. Я забыл все табличные закодированные команды и выходил в эфир открытым текстом, что нужна эвакуация. Экзамен был не в силах адекватно оценить обстановку на месте, поэтому радейку у него забрал Дэльта.

И мне передают, что два точно двухсотых, четыре — трехсотых. Кто бы знал, что тогда творилось в моей голове и душе. Я уже просто орал, запрашивая быстрей эвакуацию, почему так долго, хотя прошло, наверное, от силы минут десять. Я облачился тоже в доспехи, взял переносную радиостанцию и побежал туда же… Что я рассчитывал увидеть, ну, наверное, что кто-то перевязывает руку, кто-то ногу, да кровь. Навстречу к нашему дому уже несли Ваньку Парнаса, это первый, кого я увидел, он был без сознания. Весь в маленьких осколках как от подшипниковых шариков.

Дышал с хрипом в легких, понятно было, что пневмоторакс, плюс под его банданой сильно была пробита голова. Мы с одним человеком из того расчета остались на мгновение с ним, держась за него руками со словами: «Держись, браток, тебе теперь нельзя умирать, жить за всех надо!»

После я побежал на позицию. Навстречу мне попалась первая буханка эвакуации, в которую уже загрузили Припева и Волшебника. Хотя Мишка уже тогда был мертв, но кому-то показалось, что дышит. Придя, я наблюдал страшную картину, но предварительно я знал, кто и где находился на орудии в период работы, все оставшиеся там так и лежали.

Серега лежал сзади пушки, где и сидел постоянно. Когда ребята прибежали, он еще был жив, но у него сильные осколочные ранения и нога наполовину оторвана в районе бедра. Антоха Витагор лежал около места, где хранились снаряды с порохами, ни одного осколка, только кровь из ушей и носа и открыты глаза. Я к нему подошел спокойно, как к живому, закрываю глаза рукой, а тело теплое как будто у живого, и они открываются обратно. Я ему, как живому, говорю: «Все, Антоха, закрывай, все закончилось».

Дэльта подошел и показал, как правильно нужно делать. При всем при этом, наверное, мой организм поставил сильнейшую блокаду на все время моего нахождения здесь. С таким смыслом, что я начал все воспринимать как работу, на которую мы сами подписали контракт со смертью, и то, что мы на войне, а на ней все случается, да, обидно, да, жалко, но не время давать волю чувствам. Все вспомнится, когда победим, соберемся за круглым столом и всех помянем.

Рашид был на месте Володи — это небольшой домик, сколоченный из ящиков из-под снарядов. Только он не находился на своем месте, потому что в тот момент Волшебник его стажировал на командира орудия. У него были в центре груди только две маленькие дырочки, как от пневматической пули, и маленькое пятнышко крови. Было очень жалко и больно, и не понятно, как так, и что прилетело такое необычное и точное, нас же не могли там достать. Приехала МТЛБ с начальством, осмотреть место и погрузить погибших, их лица ничем не отличались от наших, тем более они с ребятами были с самого начала.

На месте мы обнаружили осколки, которые представляли собой что-то наподобие крыльев от ракет, обломки металла со штрих-кодами натовского образца. Как позже узнали, это была ракета «Хаймерс» или похожая ракета, сброшенная с «Байрактара». Но откуда она тут и почему именно по ним. Ну почему по ним — вопрос был не сложный, это был очень эффективный расчет, который почти с первого выстрела попадал сразу в цель, и в тот день он попал с первого своего и последнего выстрела в цель. Это было 5 октября 2022 года.

Мы долго думали и вспомнили одну маленькую, но очень важную деталь. За три дня до этого события к нам приходили двое гражданских, с велосипедами, один мужчина и женщина. Предлог был такой: осмотреть дом своей родственницы и что-то из него забрать. У них было разрешение от коменданта города пройти на эту территорию, не было паспортов, только одни ксерокопии.

Мы тогда от неожиданности проверили эти документы — ну, документы как документы. Проверили их телефоны, фотографий не было и так далее. И просто не дали им никуда зайти и отправили в обратном направлении. Хотя надо было задержать, выйти на службу безопасности, чтобы они с ними приехали и разбирались, но повторюсь, все случилось неожиданно. И потом мы вспомнили Светлодарск, тот случай, где ДРГ кинули маячок в толпу людей, по которому и наводился «Хаймерс». Здесь была та же ситуация, так как их маршрут проходил прямо мимо того места, где стояло орудие, плюсом еще и не замаскированное.

Все закончилось. Мы идем с Экзаменом к дому, в котором жили, и он говорит: «Честно, я бы сейчас граненый выпил…» С такой болью он это говорил, я поддержал его слова, после всего и правда хотелось забыться, но закон… да и зачем, пьяный солдат — мертвый солдат. В тот день за несколько часов до гибели ребят я решил вспомнить свое старое ремесло и написал стихотворение.