Вагнер. Дорога на Бахмут. 300! 30! 3! - Аzнеп

Хотелось бы отойти от этой истории немного и сделать отдельный краткий очерк. Сидим мы однажды дома — я, Колорадо, и к нам заходят два человека… Ну как всегда знакомимся, у них в руках две 82-миллиметровые мины. Мы сначала не поняли, причем тут мины и мы. Одна, главное, мина настолько чистая и блестящая, как будто ее натерли до блеска пастой гоя, а другая — менее чистая, как будто только от солидола ее протерли.

И они спрашивают у нас, до какого состояния нужно их чистить. Я-то, понятное дело, на снарядах, как меня и учили, привык все делать без сучка и задоринки, а тут мины. Хорошо, Колорадо в прошлом был минометчиком, но даже от такой чистоты, как первая выглядела, он и сам опешил. Ну, он сказал, показал. А ребята пришли с соседней улицы, готовились на задачу, но их почему-то бросили, и толком ни связи не было, ни еды, и, как оказалось, один из них приехал в контору вместе с Экзаменом. Это было в тот момент, пока тот отлеживался в госпитале. Этим человеком был мой друг Тритрен. Они потом к нам часто заходили — подзарядить радиостанции, да и так — просто поболтать. Но потом уехали на задачу сразу после взятия Отрадовки. И больше я с ним так и не виделся. Но жизнь нас свела снова, а об этом уже в следующих моих задумках вы, уважаемые читатели, узнаете.

Возвращаемся к Экзамену… Я ему все-таки попытался объяснить, чтобы он бросил свои военные привычки, что мы наемники и должны этому соответствовать. В итоге опять поссорились, и он мне заявляет по-военному эдак: «Товарищ Азнеп, вы стажировку в роли вычислителя не прошли, поэтому я хочу вас видеть снова в составе расчета!»

Хотя я уже был не стажер, а он являлся командиром позиции, тут меня снова бомбануло. Но я спокойно говорю ему: «Ты что, думаешь, расчетом меня напугал?»

А он в расчете не провел ни дня — все в управлении, обучал, тренировал, командовал. Короче, везде свои приколы были даже внутри расчетов, кто больше рискует жизнью. Не знаю, хотел ли он меня этим напугать, зная о гибели пацанов, или еще чего, но это уже было не про меня. Я с радостью согласился, лишь бы реже видеть этого ненормального. Но я оставался пока жить с ним в одной комнате.

Каково же было мое удивление, когда увидел обстановку внутри этого расчета, и как быстро командир орудия изменил свое отношение ко мне и стал подлизывать Экзамену. Номером расчета я встал на пороха. Расчет — всего лишь шесть человек, это всегда была семья, а у них все разделены по двойкам, по интересам, только работают вместе, а внутри коллектива даже не общались и друг за друга говорили только за спиной. Даже в работе я по старинке по команде «Расчет к оружию!» бежал сломя голову, а здесь даже у тех, кто младше меня, на полдороги дыхалка умирала. Я смотрел на это все и ужасался…

Утром нам нужно было пойти обслужить орудие, и мы с командиром договорились, во сколько пойдем. Экзамен соответственно это знал, я будильник не поставил, потому что меня должны были разбудить. И тут в шесть утра Экзамен, не могу даже сказать как кто, вдруг как заорет надо мной: «Товарищ наемник, подъем, время уже шесть… Почему вы еще спите?» И все в таком роде.

Я, конечно, послал его в задницу, но встал, зная, что расчет еще спит. Пошел убедиться в этом специально и от нечего делать, коль уж проснулся, явился один на орудие. Оно было замаскировано с двух сторон решетчатым забором, к которому были привязаны копны убранной с полей кукурузы. Я осмотрел там все, потому что после выставления его там больше не появлялся, не было надобности. Посмотрел, как они оборудовали себе укрытия, и снова ужаснулся.

На точке не было ни одного окопа, только навалены какие-то листы железа и кирпичи, которые при прилете сдует на фиг. Пошел осмотреть свое рабочее место. Пороха — это опаснее, чем снаряды, как правило, после прямого попадания они начинали детонировать в первую очередь, и просто начал зарываться в землю.

Расчет пришел, все смотрят на меня как на сумасшедшего. Можно не бояться уже ничего, можно не носить броник, можно не копать окоп, не придерживаться каких-либо других правил, но… Кому я буду нужен мертвым и кому, как артиллерист, если из-за своей безалаберности не смогу спасти десятки жизней там, на передке. Но, честно, посмотрев на меня, многие, начиная с командира орудия, начали понемногу вкапываться.

Меня это в глубине души даже порадовало, что своими действиями я в ком-то смог разбудить благоразумие. Был один раз прикол. Командир орудия начал себе отрывать тоже блиндажик, аккурат за деревом. Вырыл он себе его чуть выше колена, сделал таким аккуратным — квадратной формы, по бокам еще накидал чего-то. Я подхожу к нему и спрашиваю: «У вас есть какой-то подвал на примете, чтобы после первого прилета в него убежать и укрыться». Он отвечает: «Да, есть, вот тут по тропке пробегаешь, а через дорогу дом, там подвал». Я охренел… Как я ранее говорил, между прилетами в среднем было секунд сорок, чтобы укрыться, а дотуда бежать метров сто пятьдесят, плюс ко всему через чигиря[2] вдоль разрушенных домов, это было просто нереально. Он говорит: «Ну, все побегут, и ты за нами беги тут же и все». Я отвечаю: «Ладно, принял».

В один из дней начались по нам прилеты. После первого сначала в свой окопчик прыгнули, потом уже я резко подрываюсь, как по договоренности, начинаю бежать. Подбегая к блиндажу командира, на скорости замечаю, что он никуда сам не побежал, а времени до следующего прилета уже не осталось, и я прыгаю к нему. Говорю: «Какого хера никто никуда не побежал, ведь мы же договаривались». Он отвечает: «Да хрен его знает».

Ну тогда я понял, что они просто струсили и не смогли подняться и побежать. М-да, думаю, ясно, с кем я имею дело. А снаружи так все хорошо выглядело, на самом деле все еще запущенней.

Да и конец командировки у него был не очень приятный… Его уже вывели на оттяжку, это было в декабре месяце. Он сначала занимал там какие-то непонятные должности, в итоге стал старшим группы охраны на