Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

в тот или иной крупный завод (что, к слову, тоже удавалось сделать далеко не всегда), но никак не в отдельный цех площадью, скажем, в два-три гектара. Соответственно, решать данную проблему приходилось, совершая по нескольку налётов на одну и ту же цель, всякий раз «насыщая» соответствующий район сотнями (а то и тысячами) тонн бомб.

Ещё одной технологией, оказавшей огромное влияние на ход стратегических бомбардировок союзников, стал британский радиолокационный прицел H2S, появившийся в распоряжении эскадрилий «следопытов» к началу 1943 года. Как это нередко происходит в прикладной науке, мысль направить луч радара воздушного базирования в сторону земли пришла в голову британского инженера Филипа Ди (Philip Dee) совершенно случайно – во время ещё довоенных испытаний ночного истребителя-перехватчика. Ещё на этом этапе выяснилось, что различные типы рельефа местности по-разному отображались на крошечном экране радара. Первоначально идея создания полноценного радиолокационного прицела для бомбометания не нашла поддержки, поскольку на том этапе Бомбардировочное командование не собиралось работать в условиях нулевой видимости. Потребность в ней появилась лишь в 1941 году – когда стала ясной истинная картина «результативности» ночных бомбардировок Германии. Первые попытки сделать работающий радарный прицел на основе ламп-клистронов оказались безуспешными. Лишь в 1942 году британские учёные получили, наконец, разрешение использовать для этих целей магнитроны: до этого их начальство в лице лорда Червелла опасалось (и, надо сказать, не без оснований), что попадание революционных и совершенно секретных устройств в руки немцев позволит тем не только найти меры противодействия, но и создать за пару лет свои собственные магнитроны.

Опыт боевого применения H2S в течение 1943 года быстро продемонстрировал, что при всех своих недостатках радарные прицелы являлись важнейшим инструментом в деле повышения результативности ночного «коврового» бомбометания. Следует отметить, что прямые «потомки» H2S (H2S Мк.9) устанавливались на британские стратегические бомбардировщики «Вулкан» и «Виктор» после завершения Второй Мировой войны, а последние случаи их успешного боевоего применения относятся к Фолклендской войне 1982 года (http://de.wikipedia.org/wiki/H2S_radar). Как всегда, образцы радарного прицела довольно быстро попали в руки немцев – вместе со сбитыми самолётами. Поскольку указанные устройства работали в сантиметровом диапазоне, глушить их было практически бесполезно («Bomber Command», с. 242). Тем не менее, уже к сентябрю 1943 года инженеры-электронщики Третьего рейха нашли, как им тогда казалось, необходимое для борьбы с H2S «противоядие». «Антидотом» стали «Naxos-Z» и «Korfu» – приёмники сантиметровых волн соответственно воздушного и наземного базирования, которые позволяли наводить ночные истребители Люфтваффе на оснащённые H2S британские бомбардировщики. Йорг Фридрих подсказывает, что указанные германские устройства были настолько чувствительными, что могли принимать сигналы радиолокационных прицелов англичан, когда оснащённые ими самолёты ещё находились на своих аэродромах, а операторы включали H2S на прогрев за двадцать минут до взлёта («The Fire. The Bombing of Germany. 1940–1945», с. 35).

При тогдашнем уровне потерь средний лётчик-истребитель не мог рассчитывать на длительную боевую карьеру, то рано или поздно на смену ему неизбежно приходил новичок. Соответственно, эфирной борьбе с бывшими соотечественниками тому приходилось учиться буквально с нуля.

Немало усилий было потрачено и на попытки «радиолокационной маскировки» самых важных районов Германии, призванной ввести в заблуждение операторов радарных прицелов Королевских ВВС. Впрочем, все эти меры не смогли спасти от разрушения десятки городов Германии в 1944–1945 годах, хотя – как и за несколько лет до того в Великобритании – в результате навигационных ошибок порой погибали «не те» населённые пункты. Чтобы запутать пилотов германских ночных истребителей, англичане поставили захваченную у немцев высокочастотную радиостанцию в одной из деревень графства Кент, и наняли несколько убежавших от нацистов евреев. С этого момента и до самого конца войны наушники лётчиков Ягдваффе на всех частотах буквально гудели от переданных на прекрасном немецком ложных команд по изменению курса, речей Гитлера, маршей, свиста и улюлюканья. Иногда вконец очумевшие немецкие пилоты начинали ругаться с наземными станциями наведения и обвинять тех в пособничестве врагу. Не помогала ни смена диапазонов, ни введение специальных паролей. Лишь самые опытные пилоты-«ночники» со временем учились отличать настоящих наземных операторов от ложных (там же, с. 36). Но, поскольку при тогдашнем уровне потерь средний лётчик-истребитель не мог рассчитывать на длительную боевую карьеру, то рано или поздно на смену ему неизбежно приходил новичок. Соответственно эфирной борьбе с бывшими соотечественниками тому приходилось учиться буквально с нуля.

Рассказывать о всевозможных электронных «игрушках» и мерах противодействия им, созданных обеими сторонами конфликта, можно долго: уровень и интенсивность радиоэлектронной борьбы, достигнутые в ходе Второй Мировой войны, поражают воображение. Но я предлагаю читателям ограничиться констатацией того факта, что победителями в невидимой (и неведомой для непосвящённых) войне в ночном эфире стали союзники (в первую очередь англичане). Как пишет Йорг Фридрих, «немцы… задействовали в радарной войне 15 000 человек. То одна, то другая сторона добивалась в этой войне временных преимуществ, но ни одна так и не добилась решающего успеха. Поворотный момент наступил не благодаря достижению технологического совершенства той или иной радиолокационной системы, а когда истребители Германии оказались без экипажей и без горючего» (там же, перевод с английского здесь и далее мой, с. 35). По иронии судьбы, этому поспособствовали не столько ночные рейды британского Бомбардировочного командования, сколько дневные налёты американской стратегической авиации, которая к началу 1945 года окончательно разбомбила топливную промышленность Третьего рейха и отправила в Валгаллу тысячи сначала лучших, а впоследствии и «лучших из худших» лётчиков-истребителей Люфтваффе.

Как мы уже знаем, сами американцы «созрели» для использования «продвинутых» средств радиоэлектронной навигации лишь в 1943 году. Только на этом этапе, по достоинству оценив основное «средство ПВО» немцев – сплошную облачность, которая в зимний период почти постоянно покрывала территорию Северной Европы, они решились на первые эксперименты с соответствующими британскими технологиями. Американцы довольно быстро убедились в том, что «Gee», «Oboe», «H-Gee» и H2S можно и нужно использовать не только ночью, но и днём – в плохих погодных условиях. За простым копированием британских приборов быстро последовали всё более совершенные аналоги радарных прицелов американской разработки. Процесс «перековки» стратегической авиации США, ещё недавно слепо исповедовавшей доктрину «точного» бомбометания с помощью дневных прицелов «Норден», шёл нарастающими темпами. К началу 1945 года большая часть налётов, осуществлявшихся американскими «стратегами» против Германии и Японии, приходилась на «ковровые» бомбардировки из-за облаков (а против Японии ещё и ночью) с помощью радиолокационных прицелов. По выражению американского историка Дональда Миллера, «на протяжении войны только два фактора в значительной степени ускорили проведение американских стратегических бомбардировок – многократно выросшие темпы производства бомбардировщиков/подготовки новых экипажей и широкое применение H2X (американская версия радиолокационного прицела H2S. – Авт.)