Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов

из Ашхабада, экипажи отряда перевезли полторы тысячи тонн серы и тысячу пассажиров (там же, с. 248). В своих воспоминаниях Голованов скупо упоминает о том, что «боролся с басмачеством в Средней Азии». Не совсем понятно, проводилась ли «борьба с басмачами» в рамках деятельности упомянутого выше спецотряда или же представляла собой отдельный эпизод карьеры «буревестника».

В Москве вполне прагматично полагали, что, если паранормальные чудеса действительно возможны, то они должны служить не кому попало, а делу мировой революции.

Ю. Фёдоров сообщает, что в 1928 году Голованов некоторое время провёл в Алма-Ате, и что его пребывание на окраинах советской империи совпало по времени с началом казахской ссылки главного политического оппонента Сталина – Л. Д. Троцкого. Вот что Фёдоров написал по данному поводу: «Выражаем уверенность в том, что Александр Евгеньевич организовывал жильё, окружение Троцкого, а после высылки тайно надзирал за ним. И в случае приказа из Москвы должен был его немедленно ликвидировать со всем семейством и приближённой прислугой». Военный энциклопедический словарь (с. 200) подтверждает, что Александр Евгеньевич действительно работал в Алма-Ате, но указывает, что оказался он там лишь в августе 1930 года. Ю. Фёдоров полагает, что в 1925 году Голованов мог принимать участие в устранении «правой руки» Троцкого Эфраима Склянского. Тот «утонул» в США, катаясь на моторной лодке, а произошёл этот «несчастный случай» (так в итоге охарактеризовала указанное происшествие американская полиция) аккурат в момент, когда молодой чекист Голованов якобы закупал в Америке представительские лимузины для большевистской номенклатуры (надо полагать, других людей для выполнения этого ответственного задания не нашлось). По мнению Фёдорова, четвёртую чекистскую «шпалу» Александр Евгеньевич получил именно за эту операцию. Он же сообщает, что накануне прихода Гитлера к власти Голованов встречался с фон Боком (Fedor von Bock) – будущим фельдмаршалом, и что о повестке дня встречи и по сей день ничего не известно. Надо сказать, что мне пока не попадалась информация о том, владел ли Голованов иностранными языками (и, если владел, то какими именно). Совсем уж экзотичной выглядит информация Фёдорова о том, что под руководством Голованова была уничтожена экспедиция в Тибет, посланная на поиски легендарной Шамбалы шефом СС Гиммлером. То, что некоторые представители нацистской верхушки, включая Гитлера и Гиммлера, действительно были мистиками и испытывали глубокий интерес к Тибету, хорошо известно. Не является тайной и то, что немалое внимание Тибету уделяли и в сталинском СССР. Как и в случае с нацистами, интерес этот носил не только геополитический, но и условно «мистически-прикладной» характер. В Москве вполне прагматично полагали, что, если паранормальные чудеса действительно возможны, то они должны служить не кому попало, а делу мировой революции. Нельзя отрицать и то, что Голованов провёл немало времени в Азии, успев поработать в Сибири и Казахстане, и побывав с секретными заданиями в Монголии и Китае. С другой стороны, не совсем понятно, какую именно тибетскую экспедицию СС имеет в виду Фёдоров: мне, скажем, не удалось обнаружить фактов пропажи и/или гибели немецких экспедиций, направленных в Тибет в 1933–1940 годах.

О том, что связь с «органами» Голованов не потерял и после перехода в ГВФ, говорит регулярное участие вроде бы сугубо гражданского пилота в предвоенных вооруженных конфликтах. В частности, «специальные задания» он время от времени выполнял не только в советской Средней Азии, но также во время конфликта с Японией на Халхин-Голе (судя по его собственным данным, там он находился с мая по июнь 1939 г.) и в ходе Зимней войны с финнами в 1939–1940 годах. Его последняя гражданская должность – шеф-пилот авиаэскадрильи особого назначения ГВФ. В этом качестве он возил по стране и за рубеж разнообразных советских «випов». Зная, какое огромное внимание Сталин уделял вопросам кадровой политики (голова вождя представляла собой огромную картотеку с подробнейшими досье на многие тысячи людей), трудно себе представить, чтобы в тогдашнем Советском Союзе такую работу мог выполнять человек, не имевший абсолютного доверия первого лица страны. Ведь при желании Голованов мог запросто выбросить того или иного функционера из самолёта, а потом улететь, скажем, в «панскую» Польшу, к японцам или туркам. Уверен также, что Сталину было хорошо известно о кадетском прошлом Голованова и о дворянских корнях его семьи (которые сам он, по понятным причинам, тщательно скрывал). По словам Александра Евгеньевича, его первая встреча с вождём состоялась лишь в январе 1941 года: это он в своих мемуарах специально подчеркнул как минимум дважды. Признаться, я к этой информации отнёсся с недоверием, а потому не поленился и проверил данные журнала посещений кремлёвского кабинета Сталина за 1924–1940 годы. Казалось бы, сказанное Головановым полностью подтвердилось: его фамилия действительно не фигурировала в журнале вплоть до начала 1941 года. Вместе с тем в указанном документе не обнаружилось и записей о встречах вождя с такими «бойцами невидимого фронта», как, скажем, начальник 1-го (разведывательного) управления ОГПУ П. М. Фитин и его заместитель по диверсиям и политическим убийствам П. А. Судоплатов. И это при том, что те неоднократно бывали у Сталина, и как минимум в ряде случаев эти встречи происходили именно в Кремле. Фёдоров приводит данные о том, что Голованов как-то признался своему сослуживцу Уразу Мукашеву, с которым те выполняли некое секретное задание в китайском Синцзяне, что встречался со Сталиным и Троцким, а также «видел Ленина».

Вне зависимости от того, были ли Сталин и Голованов лично знакомы до начала 1941 года, автор не имеет ни малейших сомнений в том, что советский диктатор прекрасно знал о своём шеф-пилоте, внимательно следил за его карьерой и принимал непосредственное участие в тех или иных её поворотах. Вполне возможно, время от времени он не только отдавал Голованова «взаймы» военным и чекистам, но и использовал доверенного лётчика для выполнения поручений весьма деликатного характера. Виктор Суворов, например, считает, что именно Александр Евгеньевич находился за штурвалом самолёта, перевозившего с Дальнего Востока в Москву опального маршала Блюхера («День М», с. 192). Алексей Тимофеев – автор предисловия к мемуарам Голованова – с готовностью приводит весьма комплиментарную характеристику, данную В. Суворовым сталинскому «буревестнику» («Он – воплощение воли и энергии…» и т. д.: лично я полностью согласен со всем сказанным), но тут же обвиняет Владимира Богдановича во лжи, когда тот высказывает предположение о том, что Александр Евгеньевич являлся исполнителем тайных поручений вождя. В качестве единственного контраргумента идейный противник Суворова почему-то приводит факт того, что в 1937 году Голованов и сам чудом избежал репрессий. Подобная аргументация вызывает удивление. Дело в том, что в 1937–1938 годах таким образом «пуганули»