Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

class="sup">267. Необходимость как-то маскировать связи между СдП и Германией отпала, и 28 марта Гитлер впервые принял Генлейна. На этой встрече была выработана известная формула, по которой судетские немцы «должны были требовать столько, чтобы эти требования невозможно было удовлетворить» 268. Решение было секретным, и Англия с Францией, как и Прага, не знали, что все их дальнейшие усилия, направленные на мирное решение «судетского вопроса», заранее обречены на провал. 24 апреля Генлейн выступил с программной речью в Карловых Варах (так называемая Карлсбадская программа). Если в прежние годы СдП добивалась ограниченной культурной автономии в составе Чехословакии, то теперь Генлейн потребовал политическую автономию для Судет, включая самостоятельную внешнюю политику и собственные вооруженные силы. Такие требования фактически означали выход Судет из Чехословакии, и правительство, естественно, ответило отказом. Началась затянувшаяся на пять месяцев борьба между Берлином и Прагой за «права судетских немцев». Борьба, в которой Англия и Франция выступали в роли посредников.

Переориентация с Чехословакии в целом на «частную» проблему судетских немцев далась Гитлеру непросто. Многие вокруг вздохнули с облегчением. Фюрер же долго упирался, не желая размениваться «по мелочам». 19 марта, всего через неделю после аншлюса, Геббельс застал Гитлера склонившимся над картой Европы. «Первыми будут чехи, — заявил фюрер. — Мы разделим их территорию вместе с венграми и поляками» 269. Генералу Кейтелю, новому начальнику верховного командования вермахта, 21 апреля было поручено подготовить план операции «Зеленое дело» (Fall Grun) по молниеносному захвату Чехословакии. Через месяц Кейтель представил его фюреру. «Мы стоим на пороге европейской или мировой войны, к которой автоматически приведут военные действия против Чехословакии, — прокомментировал операцию “Зеленое дело” генерал Людвиг Бек, начальник штаба сухопутных войск. — Все это закончится не просто военной, но всеобщей катастрофой для Германии» 270. Но Гитлер не желал отступать. «Зеленое дело» должно было начаться не позднее 1 октября 1938 года. Все оставшееся до намеченного срока время Германия одновременно вела подготовку к войне с Чехословакией и переговоры с ней и с Западом о судьбе Судет.

Это была хорошо продуманная и эффективная тактика. Запад принимал и готов был обсуждать публично озвучиваемые мотивы поведения нацистов. Предыдущие сценарии, предусматривавшие достижение Германией «равных прав» и «полного суверенитета», уже исчерпали себя, и развивать их дальше было бессмысленно. Поэтому появился новый. В самом деле, ведь не стали бы Англия и Франция обсуждать с Германией намерение последней стать гегемоном в Европе?! Другое дело — «проблемы немецкого населения». В этом вопросе многие на Западе, прежде всего в Англии, готовы были снова пойти навстречу Германии или, по крайней мере, сочувственно отнестись к ее требованиям. В мае 1938 года один из британских поклонников Гитлера, медиамагнат лорд Ротермер писал в принадлежавшей ему The Daily Mail: «Германия сама найдет способ немедленного исправления самых вопиющих несправедливостей... В результате таких событий Чехословакия, которая систематически нарушала (Версальский) мирный договор как угнетением расовых меньшинств, так и уклонением от сокращения своих вооружений, может в одну ночь прекратить свое существование» 271. Ротермер, правда, не выражал точку зрения британских властей, но у него были единомышленники как в парламенте, так и в правительстве. Официальные власти, конечно, были гораздо осторожнее в своих высказываниях. До вторжения вермахта в Австрию ни англичане, ни французы не ожидали прямого столкновения Германии с Чехословакией, полагая, что до этого дело не дойдет. В Лондоне и Париже считали более вероятными ставшие уже привычными шантаж и косвенные угрозы Гитлера 272. В этом заключался очередной просчет Запада. Целью нацистов была ликвидация Чехословакии как независимого государства, самого мощного и боеспособного на восточных границах Рейха.

Вторжение в Австрию заставило англичан и французов по-новому взглянуть на ситуацию. «Мы бессильны чем-либо помочь Австрии, — записал в своем дневнике 12 марта, по горячим следам, Александр Кадоган, — с нею все кончено. Возможно, мы бессильны и в том, что касается Чехословакии. Именно над этим я сейчас размышляю. Должны ли мы снова вступить в смертельную схватку с Германией? Или мы можем остаться в стороне? Первое не принесет никому ничего хорошего. Будет ли второе фатальным? Склонен думать, что нет» 273. Англичане загодя готовились к тому, чтобы сдать Чехословакию. «От государств нельзя ожидать, чтобы они автоматически следовали взятым на себя обязательствам, за исключением случаев, когда затронуты их жизненные интересы», — утверждал Иден, объясняя английскую инертность. Для Англии, считал он, эти интересы закачивались на западном берегу Рейна 274. Ротермер на страницах своей газеты высказывался еще определеннее: «До Чехословакии нам нет никакого дела. Если Франции угодно обжечь себе там пальцы, то это ее дело» 275. Иден оправдывался, Ротермер завуалированно подталкивал Гитлера к активным действиям, а Чемберлен в письме сестре Иде рационально объяснял позицию Великобритании. «Тебе стоит только взглянуть на карту, — писал он 20 марта 1938 года, — и ты увидишь, что ни Франция, ни мы ничего не сможем сделать, чтобы спасти Чехословакию от захвата Германией, если она того пожелает. Австрийская граница практически открыта, крупнейшие военные заводы Шкода находятся вблизи германских аэродромов, что делает их легко досягаемыми для бомбардировок, все (чешские) железные дороги проходят через германскую территорию, Россия — за 100 миль. Мы не можем помочь Чехословакии — такая помощь была бы прелюдией к войне с Германией. Об этом не может быть и речи, пока не появится возможность поставить ее на колени в разумные сроки, а я не вижу сейчас признаков этого. Поэтому я оставил какие-либо мысли о предоставлении гарантий Чехословакии или Франции в связи с ее обязательствами перед этой страной» 276. Время, когда можно было оказывать на Германию силовое воздействие, оказалось упущено, и весной 1938 года позиция Чемберлена выглядела абсолютно логичной.

Говоря об отношении Англии к событиям в Центральной и Восточной Европе, надо иметь в виду один очень важный момент — общественное мнение внутри страны. Возмущение англичан теми или иными действиями гитлеровской Германии и готовность сражаться с ней принципиально различались в общественном восприятии. Весной 1938 года повторялась ситуация, сложившаяся в июле 1914-го. Тогда англичане были тоже возмущены австрийским ультиматумом Сербии, и общественность открыто выражала сочувствие этой балканской стране, особенно после ее согласия принять практически все условия ультиматума. Но сражаться с Австрией и Германией из-за Сербии англичане совершенно не собирались. Потребовалось вторжение германских дивизий в Бельгию, чтобы англичане почувствовали угрозу собственной безопасности и поддержали вступление Великобритании в Первую мировую войну. В 1938 году случилась та же история. Газеты «выражают наше негодование методами агрессии, к которым