Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

потребовали переноса плебисцита на две недели и отставки Шушнига. Канцлер согласился на перенос, но отказался уйти в отставку. На следующий день, не найдя поддержки у стран Запада, Шушниг сложил с себя полномочия и обратился по радио к австрийцам. «Сегодня германское правительство выдвинуло президенту (Австрии) Микласу ограниченный по времени ультиматум с требованием назначить канцлером лицо, которое будет указано германским правительством, — заявил Шушниг. — Это лицо создаст правительство, удовлетворяющее Германию. Иначе, германские войска вторгнутся в Австрию... Президент просил меня сказать, что он уступает силе. Поскольку даже в такой ужасной ситуации мы не готовы к пролитию крови, мы отдали приказ (австрийским) войскам не оказывать сопротивление» 233. Но это был еще не аншлюс. Назначенный новым канцлером Зейсс-Инкварт хотел сохранить для Австрии остатки независимости и присоединить страну к Германии мирным путем, без ввода германских войск 234. Однако из Берлина от него требовали пригласить германские части, и вечером 11 марта Зейсс-Инкварт запросил германское правительство «как можно скорее прислать войска для восстановления законности и порядка в Австрии» 235. Гитлер уже не хотел ждать. Он боялся положительного исхода австрийского волеизъявления. Австрия «все ближе и ближе подходит к состоянию анархии, — объяснил он Муссолини свою позицию накануне вторжения. — Как канцлер Германии и уроженец Австрии, я не могу оставаться безучастным к тому, что происходит» 236. Дуче давно все понял. Ему совсем не нравился план аншлюса, как ни убеждал его Гитлер в незыблемости будущей границы в Тироле. По Европе даже ходили слухи о том, что за идеей австрийского плебисцита стоял не кто иной, как Муссолини 237. Но дуче уже сделал выбор в пользу сближения с Третьим рейхом и решительно отмежевывался от подобных намеков. «Если по какой-нибудь случайности возникнут слухи о том, что Муссолини высказывался в пользу проведения плебисцита в Вене, — заверял германский МИД советник итальянского посольства в Берлине граф Магистрати, — дуче хотел, чтобы вы знали... — он всегда выступал против плебисцита» 238.

11 марта Гитлер подписал Директиву № 1 о вторжении. В ней предписывалось, чтобы любое сопротивление «жестоко подавлялось силой оружия» 239. В ночь на 12 марта вермахту был отдан приказ войти в Австрию, и в 5:30 утра началось германское вторжение. Оно оказалось плохо подготовленным. У техники не хватало горючего, многие танки оказались неисправными и глохли посреди дороги. Но все это было мелочью по сравнению с тем энтузиазмом, с которым жители Австрии приветствовали германские войска. Непоследовательная позиция Шушнига, то призывавшего к борьбе, то просившего не оказывать сопротивления, сделала свое дело. Те австрийцы, которые еще недавно собирались по всей стране на многотысячные митинги в поддержку независимости, предпочли остаться дома. Да и что они могли сделать? Их протесты привели бы лишь к бесполезным жертвам. Австрийская армия бездействовала, хотя среди военных было немало противников национал-социализма. Влияние «австрийской идеологии», успешно внедрявшейся в сознание жителей Дунайской республики при Дольфусе, в последние годы оказалось сильно размытым постоянным упоминанием того, что австрийцы являются таким же германским народом, что и немцы. В общем, противники национал-социализма (но не объединения с Германией), которых в Австрии было много, вели себя тихо, а сторонники нацистов ликовали на улицах. Паника в эти дни наблюдалась лишь у многочисленного еврейского населения Австрии, что было абсолютно понятно. Евреи знали, какая судьба уготована им после объединения. Всю вторую половину февраля и начало марта они старались перевести свои сбережения в швейцарские и другие иностранные банки и выстаивали в длинных очередях за визой в различные консульства. Будущее австрийских евреев занимало в те дни лишь нацистов, которые задолго до вторжения начали готовить списки лиц на отправку в германские лагеря и депортацию в Палестину. На помощь и заступничество Западных демократий евреи не особенно рассчитывали. Франция, Швейцария, Нидерланды, Бельгия и Великобритания ужесточили ограничения для австрийских беженцев 240. Чехословакия, Югославия, Румыния и Венгрия вообще закрыли свои границы. Австрийские евреи стали первыми, кто попал в созданную совместными усилиями европейских стран западню.

Европа вообще на удивление вяло и беспомощно отреагировала на аншлюс. Одни только французы пытались организовать совместное выступление с Англией и Италией, но ни там ни там не встретили понимания. Из Рима германский поверенный в делах Плессен 11 марта сообщил в Берлин, что французское правительство предложило Италии обсудить совместные с Францией и Англией действия в ответ на события в Австрии, но итальянское правительство отказалось рассматривать этот вопрос 241. «В критический для Италии час (возможно, Гитлер имел в виду кризис вокруг Абиссинии. — И. Т.) я доказал вам неизменность моих симпатий, — поблагодарил фюрер дуче за поддержку. — Можете не сомневаться, что в будущем мое отношение не изменится» 242. Англичане протестовали скорее по необходимости. Новый британский посол в Берлине Невил Гендерсон еще в июне 1937 года согласился с Папеном, что германо-австрийские отношения исторически представляют для Германии особую важность и должны решаться в соответствии с этим. Папен тогда пожаловался Гендерсону, что британский посланник в Вене Уолфорд Селби придерживается совершенно иной точки зрения и всеми силами поддерживает в Лондоне идею независимости Австрии, создавая трудности для германской политики. «Уверяю вас, моя точка зрения возобладает в Лондоне, — успокоил Папена сэр Невил. — Вы только не должны спешить с решением этой проблемы. Она касается больше Франции, чем нас, и нам необходимо время, чтобы изменить французскую позицию» 243. Гендерсон знал, о чем говорил. Он не сомневался в поддержке Чемберлена, объяснявшего в ноябре того же 1937 года своей сестре Иде: «Не понимаю, почему мы не могли бы попросить Германию дать нам заверения в том, что она не применит силу против австрийцев и чехословаков, а мы дали бы аналогичные гарантии, что не используем силу, если Германия добьется желаемых ею изменений мирным путем» 244.

Не все, конечно, в Форин Офис думали, как Гендерсон или Чемберлен. В ноябре 1937 года Иден строго предупредил Гендерсона, чтобы тот не предпринимал никаких шагов, которые «заставили бы германское правительство думать, будто правительство Его Величества согласится с каким-либо урегулированием, достигнутым за счет политической независимости государств Восточной и Центральной Европы» 245. Сменивший Селби новый посланник в Вене Майкл Палайрет также был против аншлюса. Он сочувствовал Австрии и Шушнигу. «Я думаю, риск себя оправдывает, — сообщил он в Лондон после объявления о плебисците. — Если нынешняя атмосфера тревоги и неопределенности сохранилась бы, канцлер (Шушниг. — И. Т.) потерял бы свой авторитет. Если он добьется решающего