Умереть, чтобы выжить. Фронтовые истории, наше время - Владлен Николаевич Чертинов

И еще в армии тогда были комиссары. Их у нас в предыдущие годы заклеймили как репрессивный аппарат, как идеологических бесполезных работников. Но оказывается, в них был большой смысл. На самом трудном, первом этапе Великой Отечественной войны, когда шла массовая сдача в плен, комиссары сыграли важную роль – устанавливали железную дисциплину в том числе и для командиров. Вплоть до расстрела их перед строем.

Немецкий военный историк, бывший оберштурмбаннфюрер СС Пауль Карель в своей книге «Восточный фронт» писал, что комиссары «воспринимались бойцами и командирами как опора в борьбе с недальновидными начальниками, бестолковыми бюрократами… и в первой половине войны эти люди, как правило, составляли главную движущую силу советского сопротивления, твердо следили за тем, чтобы войска сражались до последней капли крови. Они могли быть безжалостными, но в большинстве случаев они не жалели и себя».

В Российской армии сегодня есть замполиты, но, по мнению Сергея Кухарцева, очень не хватает именно комиссаров.

– Но вы даже не сомневайтесь: мы победим. 100 процентов! – сказал он на прощание. – Победим вопреки «здравому смыслу» и благодаря тому, что нормальных людей в стране все равно объективно намного больше, чем всякой гнили. Победим благодаря силе воли, характеру и Господу Богу.

Правило «священных 15 минут»

Штабной офицер – о том, как накапливается фронтовая мудрость

Виталий Коньков (фамилия изменена) – кадровый офицер. Но в начале нулевых Родина перестала нуждаться в услугах таких, как он. Виталий вспоминает:

– Нам сказали: «Вы больше не нужны. Увольняйтесь. У нас теперь будет маленькая мобильная и высокопрофессиональная армия, способная справиться с любыми задачами». Когда началась СВО, я много раз вспомнил эти слова. Особенно после того, как осенью 2022-го эта «новая армия» бежала из-под Балаклеи, а по телевидению показали, как грузинские боевики режут горло нашим десантникам. До сих пор эта сцена – перед глазами. А когда сам Верховный, объявив частичную мобилизацию, обратился к народу и к бывшим офицерам, имеющим военные специальности, стало ясно, что дело плохо и надо идти. В районном военкомате нас, добровольцев, было столько, что мы не помещались внутри и стояли на улице. В основном пришли люди уже возрастные, воспитанные в Советском Союзе. И я подумал: «Прямо как в 1941-м! Только тогда против нас была Германия, а сейчас украинцы… Это называется – приехали».

Молодые – в пехоту, пожилые – в артиллерию

Из-за того, что Виталию за 50 и у него довольно редкая военная специальность, его не брали добровольцем вплоть до лета 2023-го. Приходилось все время названивать в военкомат, напоминать о себе, ругаться. Но когда начался украинский контрнаступ, стали брать уже всех подряд. Тех, кто помоложе и может носить на себе 30 кг, – в пехоту, тех, кто постарше, – в артиллерию.

Заработок для большинства добровольцев был не на первом месте. Многие шли воевать, потому что сидеть дома не позволила совесть. В маленьких населенных пунктах люди на виду друг у друга. От одного из бойцов Виталий услышал такое объяснение:

– Когда Петя пошел, я еще дома был, когда Вася пошел, тоже оставался, но когда племянники записались в добровольцы, я уже не мог не пойти.

Виталий говорит, что в их артиллерийской бригаде было больше всего добровольцев из деревень и небольших городков. Средний возраст – 45 лет. Он никогда не думал, что ему доведется служить в артиллерии. Артиллеристов в бригаде можно было пересчитать по пальцам, поэтому приходилось учиться самим по старым артиллерийским учебникам и на собственном опыте, часто записанном кровью.

У врачей есть правило «золотого часа»: если человек, получивший опасную для жизни травму, в течение часа будет доставлен в больницу, то велики шансы его спасти. А у артиллеристов есть правило «священных 15 минут». Это тот промежуток времени, в течение которого, когда они уже отстрелялись, им нужно покинуть огневую позицию. Потом прилетит ответка.

– Как мы вычислили эти 15 минут? Один расчет нашей бригады выехал на позицию. Командир доложил: «Работу закончили, сворачиваемся, совершаем противоогневой маневр». А через 15 минут они не вышли на связь. Командир расчета пожалел своих возрастных подчиненных: доложил, что они уходят, а на самом деле дал им передохнуть. Как они сидели впятером рядышком, так их и накрыло – все «двухсотые» разом. На войне у командира не должно быть никакой жалости ни к себе, ни к подчиненным. Откуда берутся эти 15 минут? Именно столько времени нужно артиллеристам (неважно, нашим или противника), чтобы добежать из блиндажа до своего орудия, зарядить его и навестись на цель.

Боевое крещение бригада принимала недалеко от Херсона – у Антоновского моста и Крынок.

Сам П-образный профиль железнодорожного моста позволял украинскому десанту безнаказанно перемещаться внутри него – проходить четыре километра до самого своего берега, спускаться вниз по опоре и гнать на наш берег на надувных скоростных лодках. За этой опорой все время следили дроны – «глаза» бригады.

– Нашей главной «забавой» на протяжении полутора лет было не дать им причалить. Если работать целой батарей не по конкретным лодкам, а просто по квадрату, кто-нибудь в лодку да попадет – 152-й снаряд, даже разорвавшись поблизости, ее перевернет. Примерно то же самое было и в Крынках. Если честно, зачистить их пехотой и не особо пытались. Ну ладно, допустим, зачистили, тут же артиллерия хохла с расстояния в километр со своего высокого берега начинала разносить эти позиции. Какой смысл держать там людей под огнем?

Большое количество беспилотников в небе заставило наших военных всю не задействованную в боях технику вывести за 40 км от линии соприкосновения, а задействованную закапывать и закапываться самим.

Особенность современной войны – почти круглосуточное нахождение личного состава и техники под землей. Виталий и его товарищи, воюя в солнечной Херсонской области, приезжали домой в отпуска совершенно не загоревшими. Они оборудовали себе целые подземные городки, внутри которых можно ходить в полный рост. С прочными перекрытиями над головой. С электрическим светом, с линолеумом. С просторным подземным храмом. Протяженность одного подземного перехода может быть метров 200, причем роют его по ломаной линии. Чтобы при поражении подземной траншеи снарядом внутри нее не было прямого разлета осколков.

Самоходные гаубицы в зоне боевых действий стали работать по определенной системе. Выдвинулись на позицию, нанесли удар, дальше – совершение противоогневого маневра, который можно сравнить с «заметанием следов». Прежде чем вернуться