Кузя - Виктор Александрович Блытов

Хутиев повернулся в сторону дома и немного поморщился.

– Вот видишь, Николай Николаевич, мы вопросы решаем, как войну кончать, а они там смеются. Нашли общий язык и рады нашей встрече!

Кузьма улыбнулся, представляя, о чем может говорить Мирошенко с чеченскими спецназовцами.

Медленно обед подходил к концу. Кузьма закончил раньше всех и положил вилку на пустую тарелку.

– Ты, Кузьма, не голодный! Ешь еще! – сказал Джихад, взглянув на Кузьму.

Кузьма покачал головой. Вслед за ним закончили обед и остальные. Зара в черном платке, повязанном сзади, быстро убирала тарелки.

– Тогда, может, вы все пойдете погуляете немного? А мы с Николаем Николаевичем поговорим об Афгане, вспомним молодость! – заулыбался Джихад. Лицо его неприятно сощурилось. Просьба казалась приказанием. Вот, видимо, ради этого разговора и приехали.

Кузьма не обижался, что его вежливо попросили из-за стола, а встал и пошел с Мовсаром за дом. Там уже шла борьба на руках, и высокий чеченец боролся правыми руками с Мирошенко. Несмотря на то, что чеченец был жилистым, тем не менее Беслан положил его руку.

Оставшись за столом, Джихад посидел минуты три, как бы обдумывая, что сказать или дожидаясь, когда все отойдут подальше. Почесал нос и затем сказал:

– Николай Николаевич, мы знаем друг друга не один уже десяток лет и нам крутить друг перед другом ни к чему. В самом высшем руководстве Ичкерии понимают, что нам эту войну не выиграть. Мы убьем много ваших солдат, вы наших людей. Много погибнет простых невиновных людей. Звереют от этой войны и наши и ваши люди. Скоро будет их не остановить. Мы сами содрогнемся от того, что они могут сделать. Ваши прицельные бомбежки приносят не только много трупов, но и приводят еще больше солдат в наши отряды. Нам трудно сдерживать своих людей – они обозлены. Будут резать головы вашим пленным солдатам, насиловать женщин, убивать мужчин.

Губы его немного искривились, и он немного задумался, видимо, обдумывая, как подойти к соли разговора. Молчание длилось довольно долго, но Вересов старался не перебивать Джихада. Наконец, видимо, собравшись с мыслями и откинувшись на деревянном стуле со спинкой, Джихад продолжил:

– Я никогда не был сторонником этой войны. Но оставаться в стороне от бедствий своего народа я не имел права. Нас не так воспитывают с малых лет. Мы рождаемся уже с чувством врожденной справедливости, которую вам понять сложно. Это скорее из области менталитета народа. Мы думаем с руководством – а что дальше? Сколькими трупами и разрушенными домами мы должны заплатить, чтобы стать свободными? И потом – зачем нам свобода? Мы сможем жить самостоятельно? Без России? Это понимают не все, но мы понимаем! Если будем дружить, то, наверное – да, если враждовать, то, наверное – нет. Но нас именно толкают на эту войну арабские шейхи и те, кто стоит за ними американцы. Что бы жить хорошо, надо иметь хорошую экономику. У нас есть нефть, но ее не перевезешь через горы в Грузию. Мы хотим заключить с вами мир, чтобы жить в мире и согласии. Наши старики умнее нас, и они против этой войны.

Джихад замолчал и посмотрел на реакцию Николая Николаевича.

Тот в ответ усмехнулся.

– Но у нас же была возможность помириться сто раз! Велись одни, другие, третьи переговоры и все безрезультатно. Опять взрывы, убийства, нападения.

– Мы просто этим вопросом не занимались серьезно! – Джихад посмотрел в глаза Николаю Николаевичу, – у вас и у нас есть желающие повоевать и на этой войне и крови людей сделать большие деньги. Ты, наверное, будешь много удивляться, но я открою тебе маленький секрет – мы воюем с вами на ваши же деньги! Многие банки переводят нашим людям деньги за рубежом, где мы вербуем себе сторонников, на эти же деньги мы закупаем на ваших заводах самое современное вооружение. Мы покупаем себе сторонников и в наших рядах воюют многие русские солдаты и офицеры и хорошо воюют.

– Ты имеешь ввиду Абдул-Меджида Семенова? – поморщился Вересов.

– И его тоже имею ввиду и многих других. Твои планы становятся известными мне раньше, чем ты кому-нибудь о них сообщаешь.

Вересов поморщился. Действительно, существующая система предательства раскинула широкие крылья по всем штабам Федеральной группировки и вышла далеко за ее пределы.

– Джохар хочет мира на приемлемых для вас условиях! Ваши войска стоят за Тереком и на наших границах в Дагестане и в Осетии – военными базами. Мы не против, даже если в горах, на границе с Грузией будут стоять ваши и наши пограничники. Ичкерия входит в состав России на конфедеративной основе. У нас Президент наш, выбранный всем чеченским народом, вице-президент русский, назначенный Москвой. Вы выделяете деньги для восстановления разрушенной вами Чечни. Мы разоружаем отряды и оставляем себе только милицию, шариатскую безопасность и президентскую гвардию ограниченного размера. Нефть мы продаем и платим все положенные российскими законами налоги.

Хутиев опять откинулся на своем стуле и посмотрел на Николая Николаевича, чтобы увидеть, какое впечатление произведут на него его слова. Николай Николаевич молчал и думал. Что ответить – так вертелось в его голове?

– Как ты себе это представляешь? Ты знаешь, сколько будет врагов и у нас, и у вас против такого мира? У нас кто-то хочет войны до победного конца.

– Этого не будет. Будут жертвы, в том числе и в России. А у вас-то с чего хотят воевать? Вроде как это все, что вы хотите от нас? А мы согласны!

Николай Николаевич поморщился.

– После расстрела Белого дома есть горячие головы, которые думают, что все проблемы решаются силой оружия. Вверху у нас есть ястребы, которые хотят голову Джохара и многих полевых командиров. И потом, какие деньги здесь отмываются, кто позволит нам вмешиваться в эти дела? Джихад, ты понимаешь, что решить это очень трудно? Президент у нас пластилин – им командуют и лепят из него, что хотят его окружение. Из страха он расстрелял наш Парламент под рукоплескание Европы. Паша «Мерседес» лоббирует войну и очень хочет ее выиграть.

– Дурак он! У него была возможность выиграть эту войну, не начиная ее! Но ему нужны быстрые победы. Вот он и влип и нас всех повязал! Он уйдет, а ненависть между нашими народами останется надолго. Я не хочу, чтобы мой внук убивал твоего!

Из-за дома снова раздался взрыв смеха. Там метали в цель по очереди ножи чеченцы и русские. Мовсар, Кузьма и Осипович ушли