Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

который проходил в двух километрах от перекрёстка. Наша КШМка и две БМП разведчиков пёрли прямо на толпу и та начала неохотно раздаваться в разные стороны, освобождая нам проход. Как потом оказалось, это были беженцы из Дуба-Юрта и сейчас они тоскливо наблюдали, как среди их домов подымались разрывы артиллерийских и танковых снарядов, а несколько домов на окраине горели, выбрасывая в чистое небо чёрный дым. Чеченцы нас пропускали, но взгляды которые они бросали на нас говорили о многом… В двухстах метрах от перекрёстка виднелась группа кирпичных зданий солидного вида – типа автосервиса. Кстати, в первую войну их там не было. И вокруг этих зданий слонялись вооружённые люди в серой камуфлированной форме с ярко выраженной кавказской внешностью. Гантемировцы, что ли? А может всё-таки боевики? Но по нам не стреляют, значит и мы также себя должны вести. Хотя взгляды и их суета не носили доброжелательный характер. Благополучно миновали угрюмо настроенную толпу, от которой можно было ожидать всего, мы помчались на цементный завод, где располагался КП 160 танкового полка. Те танки, которые виднелись на поле и попались навстречу говорили, что полк находится далеко не в благополучном положение. Танки были Т-62, старые рухляди, которые едва перемещались по дороге. В штабе, размещавшимся в небольшом кирпичном здании, нам сказали, что сейчас полк ведёт бой с боевиками на окраине Дуба-Юрта и командир полка тоже находится там. Тут же на карте показали и место полкового КНП.

Глянув на точку на карте, я возбуждённо воскликнул: – О, товарищ полковник, а я прекрасно знаю это место и проведу туда вас без всякого сопровождающего.

Через десять минут, мы слезли с машин и направились к окопу КНП, видневшемуся на поле у кустарника.

– Товарищ полковник, представляете – ровно пять лет тому назад я на том же самом месте сидел вдвоём с авианаводчиком и мы громили вертолётами окраину Дуба-Юрта. Ну надо ж, какие круги жизнь делает.

На КНП было совсем мало офицеров: командир полка, высокий и моложавый полковник Буданов, начальник артиллерии – майор и начальник связи, несколько солдат и всё.

Полковник Швабу представился и все оживлённо зашевелились.

– Ну, наконец-то…, – облегчённо протянул полковник Буданов, – сам-то полк, когда прибудет?

– Послезавтра пойдём, сегодня 10е февраля, ну тринадцатого сменим вас на позициях. – Мы все прошли на КНП и я быстро познакомился с начальником артиллерии. Фамилию расслышал плохо, но переспрашивать не стал – запомнил, что зовут Николаем. Задал ему несколько вопросов о состоянии его артиллерии и об огневых позициях. В принципе, о них и не стоило спрашивать: дивизион 122мм гаубиц располагался в двухстах метрах сзади. Располагался в кустарнике и сейчас вёл огонь по окраине Дуба-Юрта.

– Слушай, Николай, там куда ты стреляешь, насколько я помню по первой войне кладбище располагается у дороги. Чего вы там воюете?

– Хорошая у тебя память. Точно кладбище. Толпу на перекрёстке видел?

– Видел, там ещё недалеко у группы зданий то ли гантемировцы, то ли боевики сновали. Не хрена не понять.

– А, ни то и не другое. Это ОМОН одной из Северо-кавказских республик там стоит блок-постом. Семьдесят человек. И у нас есть сведения, что они пропускают за деньги по дороге, которую контролируют, раненых боевиков, продукты и боеприпасы. Шакальё. Вот и сейчас духи что-то оживились и начали правый фланг полка долбить. А он у нас метров двести-двести пятьдесят до дороги не дотягивает. Вот они и жмут: такое впечатление как будто нас хотят отжать подальше от дороги. И мы сейчас туда бросили все свободные силы, чтобы удержаться на позициях. Оставили в штабе, в тыловых подразделениях по минимуму и всех свободных офицеров, прапорщиков, солдат бросили на тот участок. Во, во смотрите…, – Николай возбуждённо закричал и стал тыкать рукой в сторону асфальтовой дороги, в трёхстах метрах от нас. Все сгрудились на этом краю КНП и, матерясь стали наблюдать за двумя легковыми машинами, стремительно мчавшимся по дороге в сторону Чири-Юрта. Стрелять из автоматов было поздно и мы с досадой наблюдали как машины подскочили к блок-посту, задержались там на полминуты и рванулись к толпе местных жителей. Чеченцы обступили машины, а через пять минут легковушки уже мчались обратно к Дуба-Юрту. Как только стало возможно, мы открыли огонь из своих автоматов, но автомобили на большой скорости благополучно проскочили опасный участок и скрылись за кустарником, а через минуту послышалась стрельба и из района кладбища.

– Вот так и воюем. Сил чтобы перекрыть весь участок местности вплоть до берега Аргуна не хватает, но мы всё равно стараемся их долбить, а эти суки их пропускают. Ведь наверняка они сейчас своих раненых перекинули в Чири-Юрт, а обратно увезли боеприпасы и продукты. Заскочили в толпу, сдали раненых, мигом загрузили груз и умчались. Сууууки…, – Буданов опять выматерился и зло сплюнул.

Швабу задумчиво поскрёб пальцем подбородок: – Ну, что ж. Значит первым делом мы перекроем дорогу у кладбища и потянем линию обороны дальше…

– Слушай, а у тебя сколько человек в полку? – прервал Швабу командир танкового полка.

– Две с половиной тысячи человек. А что?

– Сколько??? – Одновременно в изумлении спросили Буданов и начальник артиллерии.

– Две с половиной тысячи…, – Мы тоже в удивление смотрели на танкистов.

– Две с половиной тысячи…, – Буданов уже протяжно протянул слова, как бы пробуя их на слух и в его голосе прозвучала сложная гамма оттенков: тут была зависть, восхищение, горечь, обида и многое, многое другое. Потом полковник внезапно ожесточился и уже почти выкрикнул, – две с половиной…., а ты знаешь сколько у меня человек?

– Четыреста моих танкистов и две мотострелковые роты неполного состава – одна из них не моя. И я этими силами держу то, что ты послезавтра закроешь своими тысячами. Ёб…, ёб… и ещё раз ёб…. Где нет пехоты, там в линию выстраиваю танки и экипажи, четыре человека, держат оборону сто метров вправо, сто метров влево от танка. А танки. Ты же их видел. Каждому по тридцать, тридцать пять лет. Их на свалку надо, а меня на войну с ними послали. Блядь, сволочи…

Мы молчали и с сочувствием слушали лихорадочную речь командира полка, прекрасно понимая, куда адресовались матерные слова, а я в который раз с благодарностью вспомнил командование округа, которое хоть и с матом, руганью, но укомплектовали полк наилучшим образом. А Буданов продолжал: – …у меня половины штаба полка в живых нету, потому что они как пожарная команда – последний мой резерв. И мне приходится их кидать в бой в критический момент как простых солдат…..

Командир танкового