Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

Бой на окраине Дуба-Юрта постепенно затих, мы обговорили все вопросы и стали собираться обратно. Начальник артиллерии Николай пообещал передать мне все углы, все привязанные точки и шикарно сделанную панораму местности.

Бой закончился и на перекрёстке дорог толпы уже не было, лишь человек двадцать мужчин на корточках сидели вдоль забора, провожая нас недружелюбными взглядами. Здесь же у перекрёстка маячили и человек пятнадцать ОМОНовцев с блок-поста: ну точно вылитые духи – если где на «узкой тропке» встретишь пулю точно получит в лобешник и разбираться не будем. Обратная дорога заняла гораздо меньше времени и мы в четыре часа дня въехали в узкие улочки Алхан-Калы, где нас ожидал неприятный сюрприз. По небольшому сельскому рынку перед разрушенным Домом Культуры слонялось до пятнадцати сильно выпивших контрактников, чуть дальше виднелось два «Урала», вокруг которых собрались человек двадцать молодых и крепких чеченцев, непринуждённо беседующих с такими же пьяными водителями. Контрактники покидали свои автоматы в кабинах автомобилей и бессмысленно бродили расхлюстанные между лотками, не замечая, как практически за каждым двигалось по два-три также крепких чеченцев. Да, опоздай мы минут на десять, и эти безмозглые контрабасы, вместе с автомобилями и оружием были бы захвачены в плен. Бронированные машины резко затормозили в центре рынка и с брони горохом посыпались разведчики, а командир взвода разведки поднявшись во весь рост на БМП дал длинную очередь из пулемёта над человеческим скопищем. Людская масса колыхнулось в панике и чеченцы брызнули в разные стороны, скрываясь в узких улочках и переулках, а разведчики активно работая прикладами и ногами погнали это пьяное стадо контрактников к «Уралам», и через пять минут только сизые дымки от наших машин, пара десятков блестящих пулемётных гильз на дороге, да с опаской выглядывающие головы чеченцев из улочек напоминали о произошедшем.

Наша колонна выскочила из селения и через километр остановилась за кладбищем. Опять безжалостными пинками разведчики вытолкали контрабасов из машин и построили их в одну неровную шеренгу. Швабу начал расспрашивать с какого они подразделения. Оказались с третьего батальона, а пожилой контрактник, попутав спьяну всё на свете, стал искренне возмущаться – Чего мол…, нельзя что ли съездить на рынок и купить себе что-нибудь….?

Красная пелена гнева и ненависти затмила мой взор – Ублюдки, тупые твари. Они даже не понимают, что сейчас им спасли как минимум здоровье. Ведь прежде чем обменять их бы избивали каждый день, требуя послать своим близким письмо с паническими просьбами собрать приличный выкуп. А так как это, блядь, нищета и убогость, то их бы просто потом грохнули…

Я коротко размахнулся и сильно ударил контрактника в челюсть, тот нелепо взмахнув руками, улетел в грязь. Второго ударил в солнечное сплетение и он послушно согнулся, а потом медленно опустился на колени в грязную колею. Но я уже тряс третьего за грудки так сильно, что его голова моталась как у тряпичной куклы. Потеряв равновесие, сам поскользнулся и вместе с солдатом упал на дорогу, что привело меня ещё в большее бешенство. Вскочил на ноги и кинулся на шеренгу пьяных солдат и стал их молотить направо и налево, но мой гнев довольно быстро улетучился и через полминуты я отошёл в сторону, брезгливо отряхивая руку от соплей и крови. Разведчики тоже, в свою очередь, слегка поколотили эту пьянь и по команде командира посадили контрактников в кузов, а по приезду на КП полка всех их кинули в яму под арест.

Вечером ко мне в кунг заявился печальный капитан Кунашев и стал жаловаться на то, что он не может справиться с батареей. Я сидел, молча слушая эти стенания, а Кунашев, принимая моё молчание за сочувствие, всё больше и больше выворачивал свою душу. Честно говоря, никогда не лежала у меня душа к нему: ещё с того конфликта в ПТБ в Екатеринбурге. Будучи помощником командира третьего батальона по артиллерии, он тоже не блистал. Если помощники по артиллерии первого батальона принимали активное участие в боевых действиях батальона, то Кунашев никуда не лез и тихонечко жил в тени более активного и сильного Беляева. Сразу вспомнилось, что один раз я захотел поручить ему пристрелять ТЭЦ на его участке 240мм миномётами и уничтожить располагавшихся там боевиков, и как Кунашев тогда ловко увильнул от этого и мне пришлось безрезультатно долбить толстые стены ТЭЦ нашими слабыми снарядами. Ну, а выпить он был далеко не дурак. Тут он был первым. Мне надоело слушать капитана и я его прервал.

– Послушай, Слава, что я тебе скажу, а понравиться тебе это или не понравиться – мне всё равно. По моему мнению, мнению начальника артиллерии полка, одного Беляева было достаточно чтобы руководить огнём в батальоне. Ты же не обременял себя делами батареи и теперь, когда сильного Беляева нет – иди и командуй батареей. Ты теперь несёшь ответственность за неё вместе с командиром батальона – вот и иди к комбату и плачься ему. Шагом марш, товарищ капитан и утром мне доложите о принятых мерах.

Кунашев скорчил кислую рожу и недовольный моим решением ушёл из кунга. Напьётся, наверно, от обиды и не хрена делать не будет, ну ладно завтра его ещё раз «сотрясу»

Накаркал. Утром 11.02. вдруг выясняется, что половина пьяных в яме с третьей миномётной батареи и один из автомобилей «Урал» тоже оттуда. Только сплюнул от злости, как в ЦБУ заваливает хмурый Кунашев.

– Товарищ подполковник, разрешите доложить о ЧП в батарее.

– Если, товарищ капитан, о пьяном водителе и о его вчерашнем вояже в Алхан-Калу, то я знаю.

– Нет, товарищ подполковник – хуже. Ночью два пьяных контрактника, рядовые Сулейманов и Гейнц, стали выяснять отношения друг с другом и Сулейманов выстрелил из автомата Гейнцу в ногу. Испугался содеянного и выстрелил себе в живот. Оба в тяжёлом состоянии: у одного простреляна голень с раздроблением кости, а Сулейманов не выживет.

С горечью махнул рукой: – Идите, Кунашев, и работайте. Не получается – идите к командиру батальона и работайте вместе. А то совсем не солидно будет, если приедет начальник артиллерии и всем начистит рожи, а капитан чистенький и беленький в сторонке будет стоять. Иди, Слава….

В 9 часов стали строить полк, а в 11 часов прилетели члены комиссии и в течение получаса приняли полк, где надо расписались. После чего наградили орденами и медалями солдат, офицеров и прапорщиков из первого указа Президента и улетели. Целый день грузились и он прошёл в