Огненный лес - Игнатий Иванович Бескромный

Главное внимание здесь уделялось приему по радио приказов Верховного Главнокомандования и сводок Совинформбюро, печатанию их и быстрому распространению.

Сводки принимались и размножались ежедневно. Выход газеты зависел от обстановки и… наличия бумаги. Газета выходила главным образом во время больших стоянок, один-два раза в неделю.

Редакция газеты «Радянська Украiна» сумела напечатать даже брошюру «Кто такие украинские националисты и против кого они воюют?». Брошюра сыграла важную роль в разоблачении подлой предательской политики украинских националистических банд.

В соединении Федорова значительное место в политической пропаганде занимали лекции, которые регулярно читались в отрядах и селах. На лекции, как правило, собиралось много народу.

Сербин рассказал о своей встрече с населением города Любешова, отбитого партизанами у фашистов, где ему предложили прочитать лекцию. Ее назначили на воскресенье, когда люди более свободны. Кроме того, по воскресеньям в город наезжало много крестьян — за покупками на базар, в церковь. Но какое выбрать время для лекции?

Дело в том, что в городке были две церкви — православная и католическая. В православной богослужение начиналось в 10 часов и кончалось в 12. В костеле в 12 только начиналось. Решили назначить лекцию на 2 часа дня, когда поляки будут возвращаться из костела. И что же? Собравшиеся терпеливо ждали, когда закончится в костеле служба, чтобы вместе послушать лекцию партизанского газетчика. А среди слушателей было немало крестьян, приехавших в город за 10–12 километров.

После лекции были заданы десятки вопросов. Людии нтересовались всем, что происходило на фронтах, в тылу страны, за рубежом.

От партизанскою лагеря до Любешова было километров двадцать. По пути находились довольно большие населенные пункты — хутор Вил и село Железница. Здешние люди, побывавшие на первой лекции Сербина в Любешове, в очередное воскресенье задержали его тачанку в Железнице и потребовали, чтобы он прочитал лекцию и у них, поскольку не все жители могут попасть в Любешов. Пришлось согласиться. Тут же на стену хаты была повешена карта, и лекция началась. Так и продолжалось: пока партизаны занимали Любешовскую дорогу, Сербин каждое воскресенье читал лекции.

Сербин вспомнил еще один интересный случай. Однажды он проводил беседу с населением Березичей. В этом селе партизан было мало — лишь небольшая застава с одним пулеметом. Беседа происходила на лужайке, метрах в ста от реки Стоход. Сербин подпер автоматом карту, подвешенную к вербе, и начал беседу. Однако вскоре он заметил, что люди его не слушают, а пристально, с тревогой всматриваются в противоположный берег неширокой реки, где проходила дорога Ковель — Любешов. Оттуда донесся шум автомобильных моторов. Сербин обернулся. По дороге на большой скорости двигалась колонна машин с фашистскими солдатами. Солдаты тоже пристально смотрели на толпу, собравшуюся на лужайке, но ни один из них не потянулся к оружию. Очевидно, они решили, что раз партизаны так открыто проводят свои собрания, их тут такая сила, то лучше с ними не связываться. Так и проехали без единого выстрела.

«Радянська Украiна» помещала много материалов, способствовавших воспитанию у партизан высокой воинской дисциплины, постоянной бдительности. Газета постоянно напоминала о том, что враг пытается засылать в отряды лазутчиков, стремится своими провокационными действиями дискредитировать партизан перед населением.

В соединении Федорова всем была памятна история с неким Косовым — история очень показательная. Игорь Николаевич Сербин рассказал:

Днепр форсировали в районе Лоева. Гитлеровцы имели сведения о движении нашей колонны, но не знали, куда мы идем и каковы планы партизан. Поэтому они выставили заслоны буквально по всем дорогам.

Ночью у Ручеевки авангард соединения наткнулся на один из этих заслонов и быстро его смял. Гитлеровский офицер, командовавший заслоном, и его шофер сдались без боя и были отправлены как «языки» к Федорову. Шофер назвался Дмитрием Косовым. Он рассказал, что до войны был шофером в Киеве.

Кроме того, он музыкант. При фашистах он играл водном из киевских оркестров, но оккупанты узнали, что он шофер, и заставили его возить обер-лейтенанта. Косов производил впечатление бесхитростного человека, этакого рубахи-парня. Решили оставить его в отряде. Автомашин у нас нет, поэтому дали ему пару волов и назначили ездовым — пусть на первых порах погоняет, а там видно будет. Однажды после привала, когда отряд собирался идти дальше, у Косова пропали волы.

— Разыщи и догони! — приказал ему командир.

Через два дня Косов действительно догнал нас. Надо сказать, что никто, кроме командования, не знал, куда мы идем, а Косов все же нас нашел. Впрочем, как оказалось. Косов не один «ходил за волами». Командир отряда предусмотрительно послал вслед за ним верного человека, который в течение двух суток следил за каждым шагом «музыканта».

— Где ты был? — спрашивает командир Косова.

— Да волов искал, вы же сами приказывали.

— А зачем заходил в Н., в желтый домик у пруда? Зачем заходил в Б., в будку лесника, на вторую явку? И расскажи еще, пожалуйста, как и чему тебя учили в эсэсовской школе в Житомире. Расскажи, не стесняйся. Кое-что, как видишь, мы и сами знаем!..

Незадолго до этого был разоблачен и другой шпик, засланный в соединение фашистской разведкой, некто Несточенко. Он был задержан партизанской заставой где-то в районе Маневичей. В штаб привели оборванного, грязного человека, который восторженно глядел в глаза каждому партизану.

— Наконец-то я нашел вас, дорогие братья! Если бы знали, что я пережил… — со слезами на глазах говорил Несточенко.

Он рассказал, что родом из Умани, учился до войны в Киевском университете. Воевал, попал в плен, убежал, искал в лесах партизан, чтобы мстить, мстить… И вот нашел.

Федоров побеседовал с ним лично, как, собственно, всеми окруженцами и бывшими пленными, просившимися в партизаны, и велел пристроить его в одном из отрядов. Несточенко ушел от генерала в полной уверенности, что тот поверил в выдуманную им легенду. Федоров же сразу понял, что перед ним скрытый враг. И довольно упитанная физиономия бывшего «пленного», и белые, несмотря на грязь, руки, и что-то мелькавшее по временам в его глазах, и искусственность его отрепья — все заставляло насторожиться.

Через некоторое время у Несточенко при обыске нашли маленький пистолет иностранной марки и зашитый в одежду эсэсовский значок. Он сознался во всем. Окончил школу СС и был послан в Краков. В Кракове его дополнительно проинструктировали и назначили на станцию Маневичи в штаб по борьбе с партизанами. Здесь после трех дней отдыха предателю приказали пробраться к партизанам, разведать их силы и, убив Федорова, вернуться в штаб.

Еще опаснее,