Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

После совещания, не спеша собрался и поехал в ПТБ. Построил батарею, вывел из строя собутыльника контрактника и в течение часа читал им «мораль». Если оценивать эффект от моего выступления перед бойцами то наверно он был минимальный – дай бог КПД процентов на тридцать. Ну, дня два они пообсуждают это событие и спокойно забудут. Командиру батарее приказал арестовать контрабаса на трое суток, а потом выкинуть его из полка с минимумом справок.

Поработав в течение пары часов в зенитном дивизионе и в своих дивизионах, я с удовлетворением смотрел на огромные костры, на которых сжигалась вся обнаруженная мародёрка, сел на ПРП и уехал обратно на КП полка.

В штабе полка кутерьма: опять разбираются с развед. ротой. Командиру роты несколько дней тому назад на аттестационной комиссии дали последний шанс навести порядок в роте, но сегодня ночью при проверке начальником штаба полка в разведывательной роте была обнаружена мародёрка, которую разведчики должны были уничтожить. Но вместо этого они её разделили и попрятали. Это стало последней каплей и командир полка принял решение – расформировать роту и всех разведчиков раздать по мотострелковым подразделениям. Но разведчики взбунтовались и отказались идти в пехоту. Тогда командир полка решил их уволить и вот в 13:00 всех разведчиков, кто захотел уволиться, посадили на машину и отправили в Ханкалу. Только машина отъехала от штаба полка как я увидел, что из помещения гауптвахты стали выводить арестованных и решил сходить посмотреть на этого дебила из ПТБ. Контрактник, мужик лет тридцати пяти сидел без сил на бревне и тупо смотрел на землю, не в силах поднять голову и одного брошенного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что вести с ним какие-либо душещипательные разговоры на тему «Что такое Хорошо и Что такое Плохо» было бесполезно.

– Солдат – Встать! – Небритый контрактник тяжело поднял голову и посмотрел на меня мутным и безразличным взглядом. Медленно и нехотя встал с бревна и вновь понурился, опустив голову. Это был уже отработанный материал: наверно, после школы он был полон радужных надежд, строил планы и в мечтах видел будущую благополучную жизнь, но где-то, на каком-то этапе он сломался, оступился. Не понял, что за эту будущую жизнь надо бороться, в конце-концов банально учиться и ещё раз учиться, чтобы чего добиться в этой жизни. Глядя на его испитое и измождённое лицо в мелких склеротических жилках, можно было смело без ошибки рассказать типичную для многих русских мужиков жизнь, когда проще всего было отстоять восемь часов за станком на заводе или отработать в колхозе и бежать с такими же как он сам до ближайшего ларька с пивом или магазина с водкой, хорошо поддать и заявиться домой «на рогах» к своей такой же забитой беспросветной жизнью и хронической нехваткой денег жене. Катиться по наклонной плоскости всё ниже и ниже, плодить подобных себе детей и вдруг, в тридцать пять – сорок лет, оказаться на обочине жизни. Никому не нужным, даже своим детям. И эта командировка на войну, в Чечню для многих из них была последним шансом стать человеком хотя бы в своих глазах, в глазах детей и жены… В конце-концов подняться с колен. На какое-то мгновение в душе шевельнулась жалость к этому несчастному мужичонку и в этот момент я был готов простить его, но вспомнив вчерашнее – ожесточился.

– Подыми голову, солдат, и посмотри мне в глаза, – контрактник поднял взгляд и поглядел мне прямо в глаза. В мутных, белесых глазах не было ничего, ни мысли, ни живости, ни огонька – тоскливый от безнадёги взгляд. Коротко размахнувшись, сильно ударил солдата в челюсть и он рухнул на землю как подкошенный. Вырубил я его или не вырубил, сломал ему челюсть или нет – мне было уже не интересно. Я развернулся и пошёл в штаб, вычеркнув этого солдата из своей жизни.

….По-хозяйски, громко хлопнув дверью, в помещение штаба зашли незнакомый генерал и знакомый мне полковник с19ой дивизии ВВ. По моему зам. командира дивизии по воспитательной работе.

– Где командир полка? – Оперативный дежурный вскочив, доложил и, получив задачу от генерала, послал к командиру посыльного. По агрессивному поведению прибывших офицеров, по их репликам и взглядам, которые они бросали на меня и оперативного дежурного, было понятно что они настроены воинственно и решительно.

– Полковник Швабу, – командир полка, прибыв в штаб через пять минут, представился генералу.

– Комендант Шалинской района генерал-майор Князев, – в свою очередь представился генерал, – ну…, с полковником Петренко вы наверняка знакомы…

– Товарищ полковник, позавчера ко мне в комендатуру привезли трупы убитых чеченцев на южной окраине Дуба-Юрта. Наблюдатели с 19ой дивизии доложили, что это ваша артиллерия в тот момент, когда они появились, вела огонь по ним и уничтожила их. Доложите, на каком основание вы вели огонь по этому району? – Я с интересом наблюдал за развитием событий, потому что тон генерала и вызывающие позы полковника ВВ предполагали два варианта дальнейшего развития событий. Первый: командир полка под давлением генеральских погон, решительного и вызывающего тона коменданта, должен залебезить и начать оправдываться перед ним, но был и второй вариант и я на него поставил.

– Во-первых, товарищ генерал-майор, попрошу вас понизить тональность голоса, так как я не ваш подчинённый, а командир полка. Во вторых: прошу прощение за каламбур, но на каком основании я должен докладывать о своих основаниях на принятие решения – Куда открывать огонь и когда?

– Полковник, – генерал несколько смешался от такого независимого ответа, но всё-таки продолжил угрожающе давить на командира полка, – если я сейчас начну обращаться с вопросами к твоему командующему группировки, то он в свою очередь начнёт задавать тебе совсем неприятные вопросы, а также и прокуратура, тогда ты пожалеешь о многом… Так что давай лучше мы между собой решим все эти вопросы без командующего и прокуратуры.

Но не того они напали, я мысленно поаплодировал Швабу, когда услышал твёрдый ответ: – Если вы и дальше будете разговаривать со мной в таком тоне, да ещё угрожать мне именем командующего и прокуратурой, то я попрошу вас покинуть расположение моего полка или предъявить мне документы, уполномочивающие вас вести со мной эти разговоры. Это во-первых. Если же вы хотите нормального разговора и выяснения обстоятельств обычного, рядового случая, то я тогда вам хочу тоже задать вопрос и получить на него ответ. А чего это вы так