Происхождение Второй мировой войны - Игорь Тимофеевич Тышецкий

англо-германских отношений. Опять же очень наивными и далекими от истины выглядели рассуждения посла о том, что на предстоявших осенью парламентских выборах в Великобритании избиратели готовы были бы в равной степени поддержать любую из предложенных им альтернатив — «успешный компромисс с Германией» либо «готовность к войне с ней» 76. Именно эту мысль постоянно пытался внушить Дирксену Горас Вильсон. Такую же мысль, как ни странно, высказал Дирксену и лорд Галифакс. 9 августа, незадолго до того, как Дирксен навсегда покинул Лондон, Галифакс заявил британскому послу, что «если Чемберлен в палате общин встанет и скажет, что вследствие определенных действий Германии ничего больше не остается, как вести войну, то парламент единодушно последует за ним; но парламент согласится с ним и в том случае, если он заявит, что он видит возможность соглашения с Германией» 77. Трудно с уверенностью утверждать, зачем Галифаксу понадобилась такая откровенная ложь. Он не мог не понимать, что попытки договориться с Германией в августе 1939 года за счет Польши обречены в Англии на провал. Ни общественность, ни оппозиция, ни даже собственная консервативная партия уже не позволили бы Чемберлену сделать это. «Я не вижу, чем еще все может закончиться, кроме войны, — записал в дневнике консерватор-заднескамеечник Хедлэм 1 августа. — Думаю, что сейчас все зависит от поляков — если они настроены решительно, у нас нет иного пути, кроме как последовать за ними» 78. Возможно, заявление Галифакса объясняется словами Вильсона, сказанными германскому послу, что «заключение пакта о ненападении (между Англией и Германией. — И. Т) дало бы Англии возможность освободиться от обязательств в отношении Польши» 79.

Чемберлену действительно очень не хотелось воевать, и он готов был пойти на многое, чтобы избежать войны в Европе. Но в августе 1939 года ситуация коренным образом отличалась от той, что существовала год назад, и пойти на очередной сговор с Гитлером британскому премьеру не позволили бы в самой Англии. По крайней мере, открыто. Недаром Чемберлен вынужден был в конце августа публично отмежеваться от подобных намерений. «Сообщение о германо-советском соглашении, — написал он в личном послании фюреру, — видимо, воспринято в некоторых кругах Берлина, как указание на то, что вмешательство Великобритании на стороне Польши более не является обстоятельством, с которым нужно считаться. Трудно себе представить большую ошибку. Каким бы ни оказался характер германо-советского соглашения, оно не может изменить обязательства Великобритании в отношении Польши. Правительство Его Величества неоднократно и ясно заявляло публично о своей решимости выполнить это обязательство» 80. Но английские обязательства предусматривали германскую агрессию. Только в этом случае Англия обязалась прийти Польше на помощь. Никто не мешал англичанам попытаться убедить поляков достичь с Германией мирного решения проблемы Данцига и коридора. Именно этот путь и пытался нащупать Горас Вильсон в разговорах с немцами в июле 1939 года, это имел в виду и Галифакс, говоря о «возможности освободиться от обязательств в отношении Польши».

Надо сказать, что партнер для переговоров с Вильсоном был выбран Дирксеном неудачно. Им оказался некто Гельмут Вольтат, германский чиновник, который часто бывал в Лондоне и в очередной раз приехал в конце июля в английскую столицу для участия в международном китобойном конгрессе. Дирксен (именно он готовил встречи и инструктировал гостя из Германии, что, кстати, говорит о том, что Вольтат не выполнял некую секретную миссию) исходил из того, что у Вольтата были хорошие контакты с Шахтом и ему доверял Геринг, чьим заместителем по четырехлетнему плану он являлся. Но этого было явно недостаточно, чтобы надеяться на успех секретных переговоров с министром торговли Великобритании Хадсоном, которого предложил Вильсон в качестве переговорщика с британской стороны. Во время двух состоявшихся между ними встреч (с участием Вильсона) Вольтат всячески уходил от обсуждения политических вопросов, которые пытались поднимать англичане. Немца интересовали исключительно перспективы экономического сотрудничества между двумя странами. Он даже отказался от предложенной ему встречи с Чемберленом, поняв, что она может увести в сторону от того круга вопросов, которые его интересовали. Это сразу делало невыполнимыми те задачи, которые ставил перед собой Горас Вильсон. Но даже наметить решение экономических вопросов на этих встречах не удалось. Подразумевалось, что сам факт их проведения будет держаться в тайне. Когда же сразу несколько британских газет опубликовали информацию о вопросах, которые затрагивались на этих встречах, стало понятно, что достичь положительного результата будет невозможно. Вольтат возвратился в Германию, где составил для Геринга подробный отчет о своих встречах. Геринг, кстати, отнесся к мирным предложениям Вильсона, переданным ему Вольтатом, как к «абсолютно абсурдным», и посчитал, что к ним нельзя относиться серьезно 81. Дирксен сразу как-то сник и больше уже не предпринимал попыток найти пути сближения между Германией и Англией. Со своей стороны, Чемберлен просил держать себя в стороне от подобных «переговоров», поскольку они могли «создать угрозу для всего британского кабинета» 82. Когда же информация о якобы имевших место «консультациях» просочилась в печать, Чемберлен вынужден был оправдываться в парламенте и давать публичные опровержения. Своей сестре Иде он раздраженно писал в эти дни: сообщения прессы «дали возможность всем моим противникам заявить: “Мы же говорили. Он собирается продать поляков”, и сделали для меня невозможными любые переговоры с немцами по любым вопросам». Чемберлена особенно раздражали сообщения о займах, которые Хадсон будто бы обещал предоставить Германии. «В отчете, который он мне предоставил, о них ничего не говорится, — рассказывал британский премьер своей сестре, — но я не уверен, что он сообщил мне всю правду» 83.

Так или иначе, но последняя попытка нащупать взаимопонимание между Германией и Англией оказалась робкой и безрезультатной. Действительно, назвать серьезными переговорами встречи Вольтата с Хадсоном трудно. Скорее, это были достаточно поверхностные консультации, на которых вопросы экономического сотрудничества затрагивались в самых общих чертах, а политические — вообще не обсуждались. Многие западные историки никак не упоминают об этих встречах ввиду их незначительности. Другие, как, например, Тейлор, говорят об очередной попытке «дилетантов заняться дипломатией». Вольтат, пишет он, «всегда был готов поговорить о сырьевых нуждах Германии и нехватке у нее капитала. И его рассуждения находили отклик у многих англичан» 84. Зара Стайнер, которая сочла возможным кратко упомянуть об этом эпизоде, посчитала, что Вольтат действовал с ведома Геринга, что было естественным, и хотел в частном порядке узнать об отношении британцев к экономическому соглашению с Германией 85. Во всяком случае одиночные попытки англичан найти понимание с Германией никак не повлияли на неудачу трехсторонних переговоров в Москве. Причины их провала уместнее было