Кузя - Виктор Александрович Блытов

Кузьма еще издалека увидел, что в лагере ожидания что-то не так. Ни суетливости, ни радостных криков при виде возвращающихся с задания бойцов и даже присутствие Миши Осиповича не внесло привычной радости и удовлетворения. Бросившийся вперед с радостным лаем Есаул внезапно сник и, поджав хвост, скрылся где-то в траве. Чувствовалось, что в период отсутствия Кузьмы что-то случилось серьезное. Даже Маныла, с лица которого не сходила обычная улыбка, посерьезнел и о чем-то шепотом расспрашивал Сашу Эриндженова.

Николай Николаевич каким-то вялым движением пожал руки возвращающимся. А потом обнимались с вернувшимися. Кузьма по пути успел предупредить, чтобы о встрече с Борзоевым и его отрядом никто ничего не говорил и все молчали.

Наконец, когда закончились лобызания и обнимания, характерные для всякой встречи военных из похода, Кузьма отвел в сторону Николая Николаевича и тихо спросил:

– Ну, что расскажешь хорошего, начальник штаба?

Николай Николаевич смахнул слезу, развернул карту на колене и начал рассказывать.

– Небольшой отряд под командованием Кравчука за день выдвинулся до горы Кюрелам. Гора почти голая, зеленка лишь внизу в ущельях реки Гешичу. На горе сделали привал и приняли решение, что сам Кравчук в сопровождении отделения Александра Белова, а это Семенов, Грошевой, Видованов, Женечко должны были пройти вдоль ущелья Вагичу, которое выходит через теснину к Аргунскому ущелью и к границе Грузии. Это самый далекий и трудный маршрут и Кравчук его выбрал себе. Семенов остался прикрывать с отделением Алексея Белова, это оставшиеся Шестов, Берестов, Настя, Хорошихин, Короткевич, отец Михаил. Они остались поддерживать тыл ушедшему отряду. Когда подошли группы Меношина и Мышастина, то Семенов отправил группу Мышастина в составе Моисеева, Громова, Станиславского, Подопригоры вдоль хребта Кюрелам. Время было ночное – наше время разведчиков, люди опытные. К утру на связь не вышла группа Кравчука. Семенов забеспокоился и, оставив на месте сбора групп вернувшегося старшего лейтенанта Меношина, с отделением Алексея Белова, Настеной, Короткевичем, отцом Михаилом и Хорошихиным стали медленно спускаться в ущелье Вагичу. Места там дикие, не то что ночью – днем все ноги переломаешь. Укрыться сложно – камни обрывы. В пути рядом с тропой нашли умирающего раненого в грудь, в живот и в голову Васю Женечко, который полз вдоль реки. Он-то и рассказал, что в ущелье, видимо, ждали разведчиков. Выстрелить не дали, началась рукопашная схватка. Наши были сильнее, но их было больше. Единственному трижды тяжелораненому и умирающему Василию удалось спрятаться под камнем. Остальные казаки дорого продали свою жизнь. Саша Белов, чтобы не сдаваться в плен, подорвался на гранате РГД, когда увидел, что не уйти и зажали со всех сторон.

Кузьма вздрогнул при этих словах и сжал голову руками. Осипович сжал за спиной руки так, что пальцы хрустнули.

– Кравчук застрелился после четырех ранений, когда понял, что уйти было уже невозможно. На связь выйти не успели, настолько было внезапным нападение. Василий рассказывает, что останки всех ребят распяли на крестах, отрезали головы и насадили на колы.

Командир боевиков, по словам Женечко, назвал себя Кож-Ахмедом Исламходжиевым. Боевики прочесали все кусты, но Васю не нашли. Когда они ушли, он пополз к нам.

– Эх, Василий, эх Саша, эх Семен, эх Иннокентий, эх Паша Кравчук! – раскачивался, держась за голову, Кузьма.

Гибель каждого из его отряда он переживал, как гибель собственных детей. Восемнадцать человек уже погибло из ушедших с ним. Слезы лились у него из глаз. Вокруг собрались офицеры и старшины. На Леше Белове не было лица. Он почернел как-то.

Кузьма обнял его и прижал к груди, Леша разрыдался.

Кузьма гладил его по голове, а Леша что-то взахлеб пытался рассказывать Кузьме.

Но без слов все было понятно.

Осипович тихо сказал:

– Мы тела своих врагу не оставляем и наши должны быть похоронены на Кубани. И родные должны иметь возможность прийти к ним и помянуть. Кузьма, давай готовить операцию! Надо выручать наших! – сказал Миша о мертвых, как о живых, – вот кто теперь мой кровник в Чечне – Кож-Ахмед Исламхаджиев!

– Миша, у нас задание! Вересов прежде всего и эта дорога, по которой получают подкрепление, оружие, продовольствие! Мы не можем распыляться! Мы должны прорваться на Аргунскую дорогу и попытаться освободить Вересова и затем ударить по этой дороге.

Осипович минуту подумал и резко сказал:

– Тогда у нас такой план: идем по ущелью Вагичу, разбиваем Исламхаджиева и выходим по реке Мешехи кратчайшим путем к Аргунскому ущелью. Если ущелье будет занято, через гору Цузункорт выходим к Аргуну.

Кузьма почесал затылок и согласился.

– Готовим операцию! Всем командирам отделений и офицерам на совещание!

Когда собрались в пещере все старшины и офицеры, Кузьма снял берет и предложил почтить минутой молчания память погибших товарищей.

При свете костра загорелые, смуглые, обветренные лица смотрелись напряженными. Чувствовалась сильная злоба и стремление отомстить в лицах.

– Садитесь, кто на что может, товарищи офицеры! – спокойно предложил Кузьма.

Семенов подвесил карту предполагаемого района действий. Офицеры и старшины расселись на камни и ящики из-под оружия и патронов.

Кузьма с минуту разглядывал карту.

– Вот здесь была перехвачена группа Кравчука! – показал ему карандашом Носов.

Кузьма повел головой и, обращаясь к Осиповичу, тихо сказал:

– Миша, спешить нельзя! Судя по всему, они обосновали хороший укрепрайон в Аргунском ущелье.

Николай Николаевич прокашлялся и, взяв в руки тетрадку, зачитал:

– По данным разведуправления силы боевиков уделяют особое внимание Аргунскому ущелью. Тропа, превращенная силами пленных в гравийную дорогу, стала проходима даже для машин высокой проходимости. По дороге идут постоянно подкрепление из стран дальнего зарубежья и вооружение. Дорога охраняется, помимо счетверенных зенитных пулеметов практически на каждой возвышенности, но и еще с помощью «Игл». Каждое ущелье превращено в укрепрайон. Попытка группы Кравчука показала, что просто так туда не проникнуть. Мало того, мы переполошили их своей попыткой проникнуть и теперь на этом направлении будут выставлены усиленные отряды. Нас там ждут и ждут изрядные силы. В боковых ущельях в районе Аргунского зализывают раны и пополняются отряды боевиков с плоскости. Молодежь проходит обучение подрывному делу. Известны лагеря подготовки в ущелье Вагичу, Бастыхи, Маистихи. Основной командный пункт защиты Аргунского ущелья расположен в Итум-Кале, запасной командный пункт расположен в ущелье Гешичу, вот здесь, приблизительно здесь, где обозначены развалины аула Шунды. По хребтам Бастелам и Кюрелам не пройти. Все тропы заминированы и укреплены дотами и дзотами, вооруженными зенитными орудиями. В районе развалин аула Каратах у них что-то типа распределительного центра.

Все офицеры и старшины смотрели внимательно на Кузьму. От его решения зависело, что делать дальше.