Кузя - Виктор Александрович Блытов

– Если мы пропустим их, то жизнь Николая Николаевича будет в реальной опасности. Сообщи Бармотину, может, он окажет содействие.

Переход назад к Геши занял почти весь день. Но больше всего Кузьму пугала встреча Мовсара с пастухом стариком Ширвани Гарсовым.

Ширвани нашли на его пастбище. Он также сидел на скамье и, как всегда, смотрел на далекие снеговые горы. Увидев идущего впереди всех Кузьму, он встал и всех по очереди обнял – и русских и чеченцев. Каждому чеченцу он что-то сказал доброе по-чеченски. Но больше всех радовались кавказские овчарки возращению Есаула. Они носились вместе с ним вокруг стада овец и весело лаяли, периодически запрыгивая друг на друга лапами.

– Пожалуй, Есаул оставит в Чечне самый весомый след из всех нас! – рассмеялся Кузьма.

Пока остальные разведчики хлопотали с ужином, Кузьма, Мовсар и Ширвани отошли в сторону. Кузьма ничего не стал скрывать от Ширвани и рассказал ему все подробно, в том числе и о Борзоеве и его проблемах. Ширвани долго молчал, потом закурил папиросу и долго смотрел вдаль. Потом посмотрел на Борзоева и тихо сказал:

– Ты сейчас, парень, в положении, когда тебе не позавидуешь! Если ты сделал то, что о тебе говорят по всей Чечне, то это очень большой грех. И как его можно смыть – ты знаешь и знает любой вайнвах. Раньше, совершив такое преступление, уходили в горы, становились абреками и воевали со всеми, пока люди не убивали его, как бешеную собаку. Ты должен или умереть, или уйти от своего народа навсегда и забыть, что ты чеченец, но и в этом случае весь гнев прольется на твоих родичей. У нас, если ты знаешь, за действия каждого человека отвечает его род – тейп. Если ты этого не делал, то ты должен доказать всем, что этого не делал и найти того, кто это сделал. Но как это сделать, если тебе никто даже слова не захочет сказать, а каждый с оружием в руках будет в тебя стрелять? Пойти с русскими – это еще сильнее унизить себя в глазах всех чеченцев и, прежде всего, чеченцев одного с тобой тейпа, одной с тобой крови, одной семьи. Ведь мстить будут и им!

Мовсар сел на траву, сжал одну руку другой и задумался.

– Я сам не знаю, что мне делать, отец! – признался он.

Кузьма сидел и молчал, и чувствовал, что из уважения к нему чеченцы говорят между собой по-русски.

Наконец, Ширвани, немного подумав, выдал решение.

– Я оставлю тебя у себя, пока не выздоровеет твой раненый. Я дам тебе свое имя, имя моего старшего сына – он погиб здесь в горах! – Ширвани смахнул слезу, – он был альпинистом. Спас одного русского из Ленинграда, а сам разбился. Будешь пока Ахмет Гарсов, но прошу тебя помнить, что моя фамилия и ее честь и честь нашего тейпа Хамхой мне очень дороги. Мои предки ингуши, произошли из селения Вовнушки, там сейчас изумительный замковый комплекс. Пока поправится твой боец, вы поживете в одной моей пещере, здесь рядом в горах, там вас никто не найдет. Здесь она недалеко и о ней никто, кроме меня, не знает. Мы с тобой сходим за это время в Вовнушки и ты сможешь насладиться нашей стариной, проникнуться ее величием, навестим могилы наших предков, ведь ты теперь Гарсов и мой сын. Потом ты сможешь уйти, и моя фамилия будет для тебя броней, прикрытием. Но тебе надо будет изменить свой вид! – старик тяжело вздохнул, – тебе надо найти этого негодяя, который в маске под твоей фамилией расстрелял стариков и восстановить твое доброе имя и имя твоего тейпа и рода!

– Спасибо, отец! – взволнованный Мовсар пожал обе руки Ширвани и обнял правой рукой, – даю слово, что я не подведу вас и ваш тейп, который теперь стал моим!

– Я хорошо знаю поселок Миндальный, у меня в отряде есть ребята родом из него. Я думаю, что они смогут тебе помочь найти негодяев! – вмешался в разговор Кузьма, – я думаю и Алексей Бармотин, используя свои каналы, сможет по максимуму помочь тебе.

Мовсар молча кивнул головой.

Утром Мовсар и Кузьма попрощались, теперь у каждого из них была своя дорога. Люди Кузьмы и Мовсара дружески обнимались на прощание. Кузьма оставил Мовсару свою рацию для связи и дал позывной «Сварог».

– Выйдешь на связь вот на этой частоте, – Кузьма протянул бумажку Мовсару – когда сможете идти.

Мовсар посмотрел на бумажку, достал из кармана зажигалку и сжег ее, затем кивнул головой, но ничего не ответил. Он думал о чем-то своем и лицо его выражало решимость человека, принявшего ответственное решение. Лом-Али и Руслан молчали и готовы были согласиться с любым решением.

Мансур на прощание пожал руку Манылы и пожелал удачи, пообещав обязательно встретиться.

Ширвани повел Мовсара и его людей в свою пещеру. Осипович и Беслан помогли донести носилки, а потом быстрым шагом побежали догонять своих.

– Неплохой, вроде как, человек этот, Мовсар, но запутался, по-моему, страшно! – говорил Беслан Осиповичу, – надо помочь человеку найти свою дорогу в жизни.

– Я с ним помотался последнее время, посмотрел на него! – ответил Осипович. – Гонору много, вояка хороший, настоящий офицер спецназа, а подишь ты! И его достали, и, причем, кто? Свои. Не могу понять, почему и зачем? Сложно их понять!

– Мешал, значит, кому-то! Здесь это нормальное явление! Тех, кто мешает, не убивают, а опозорят! – прошептал Осиповичу Беслан, – иначе, зачем так провоцировать и доставать?

– Сейчас после покушения на Джохара, – ответил, вздохнув, Осипович, – идет передел властных кресел и, самое главное, денег и жалеть никто никого не будет. Мовсар советский офицер и веры ему со стороны моджахедов не будет. Там знаешь, Беслан, какие деньги здесь замешаны, что у многих от них крыша едет? Недаром здесь крутятся арабы, афганцы, албанцы, татары, киргизы, казахи, америкосы и прочие.

К утру маленький отряд добрался до базы, здесь они и узнали о печальных результатах похода в Аргунское ущелье. Сначала даже не узнали, а почувствовали духом, что что-то не в порядке.

Николай Николаевич мерил шагами небольшое плато у лагеря ожидания. Он то останавливался, то снова, опустив голову, ходил по небольшому участку, ниже которого был обрыв, а с другой стороны возвышалась скала. Вокруг стояли бойцы отряда и угрюмо молчали, думая о чем-то своем.

Настя, увидев Мишу Осиповича, бросилась к