Русская Арктика: лед, кровь и пламя - Светлана Геннадьевна Самченко

Впрочем, охраны ему не дали. Мол, если что – стучи по радиотелеграфу, выручим… Поэтому когда 31 марта у острова Гогланд на «Ермака» напал белофинский вооруженный ледокол «Тармо», из Кронштадта были по радио вызваны крейсер «Баян» и ледоколы «Силач» и «Штадт Ревель». Правда, к месту встречи «Ермака» и «Тарво» они так и не явились: «Баян» влип во льды, так что два слабосильных маленьких ледокола насилу его вытащили, а «Ермак» как-то сам ухитрился «сбросить с хвоста» надоедливого финна.

5 апреля началась эвакуация второго отряда боевых кораблей из Гельсингфорса. В кильватерном строю покинули город линкоры «Андрей Первозванный» и «Павел Первый», два крейсера, три подводные лодки, несколько эсминцев и вспомогательные суда. Начало перехода обеспечили ледоколы «Силач» и «Ревель», а у маяка Родшер к отряду присоединился «Ермак».

Погода была еще хуже, льда еще больше, угля еще меньше, чем в первый раз. В результате переход продлился две недели, и в Кронштадт корабли вошли только к вечеру 19 апреля.

Из вахтенного журнала участника перехода крейсера «Баян»:

«14 час. 10 м. – „Ермак“ освободил нас ото льда. Дали ход.

14 час. 15 м. – Затерло льдом…

14 час. 25 м. – „Ермак“ освободил нас. Пошли за ним.

14 час. 27 м. – Затерло льдом…»

12 апреля – «Ермак» снова в Гельсингфорсе. И снова выводит на рейд уже третий по счету отряд кораблей Балтфлота… Во время этого перехода ледокол получил повреждения, послужившие поводом к насмешкам: при попытке освободить застрявший во льду транспорт «Ока» совершил навал кормой при неосторожном маневре и напоролся на якорь своего подопечного. Якорь погнулся и вонзился ледоколу в корму – в виде большой железной занозы. Вынуть его сразу не получилось, пришлось расклепать цепь и потом так и ходить – до самого Кронштадта, периодически игнорируя дурацкие шуточки соседей типа «Что, теперь понял, что значат слова “Якорь тебе в задницу!”?..»

Всего во время «Ледового похода» удалось вывести из финских вод 236 кораблей и судов, в том числе шесть линкоров, пять крейсеров, 54 эсминца и миноносца, 12 подводных лодок, 10 тральщиков, пять заградителей, 15 сторожевых кораблей, 13 вспомогательных судов, четыре посыльных судна, 45 транспортов, 25 буксирных судов, паром, плавучий маяк, семь ледоколов, столько же яхт и уникальный катамаран-спасатель «Волхов», специализирующийся на подъеме со дна подводных лодок. Кстати, этот корабль – по сей день на плаву, служит в составе Черноморского флота под именем «Коммуна» и до сих пор занимается сложными подводными работами. Последний участник «Ледового похода» более столетия служит российскому флоту.

За «Ледовый поход» «Ермак» получил Почетное Красное знамя от ВЦИК и благодарность командующего Балтийским флотом.

24 сентября 1918 года «Ермак» был демобилизован и передан в подчинение Петроградскому областному управлению водного транспорта Балтийского моря. Однако с 11 ноября 1919-го по 29 мая следующего года «Ермак» вновь находился во временном подчинении Балтийского флота. Затем ледокол неоднократно переходил в ведение различных организаций, пока приказом по флоту Балтийского моря № 796 от 11 ноября 1919 года не был зачислен в состав Ледокольно-спасательного отряда Петробазы.

Службу здесь он начал с ремонта. А 29 мая 1920 года был передан Балтийскому областному управлению водного транспорта. Здесь его попытались было переименовать – в духе массовой постреволюционной эпидемии смены имен во флоте. Записали «Ермака» теперь «Степаном Разиным»… Только к новому позывному так и не привыкли ни экипаж, ни многочисленные соратники, помнившие кто енисейские конвои, кто балтийские спасательные операции, а кто и полярную экспедицию адмирала Макарова. В конце концов имя ледокола переправили в документах на прежнее – все равно по-другому никто не называет!

На первых порах советская власть не слишком доверяла «Ермаку» – и это, кстати, свидетельствует о том, что никакой устойчивой политической организации у ледокола на борту не было и в событиях революции он действительно практически не принимал участия. Так, зимой 1921 года, во время знаменитого Кронштадтского мятежа, нарком Троцкий настаивал на том, чтобы за «Ермаком» тщательно следили: ведь если он поддержит инсургентов, то может выйти в залив и испортить лед на подходах к фортам и острову Котлин. Как тогда красноармейцы пойдут штурмовать восставший гарнизон – ведь вся операция должна была строиться вокруг наступления по льду?..

«Ермак» же пропустил кронштадтские события мимо антенн. Не до того было! Сначала стоял в ремонте. Потом с 15 декабря вновь приступил к проводке пароходов во льдах.

А теперь, чтобы понять, что это была за работа, вспомните, читатель, об «Эссенском компоте». Из воспоминаний моряка Н. Есина:

«Весь Финский залив был заминирован. Мины клали все – и мы, и немцы, и англичане. Лед срывал какой угодно якорь, и суда с протраленного фарватера, зажатые льдом и беспомощные, уносило на минные поля и на камни. И вот в таких-то условиях “Ермак” начал проводку пароходов, лазая за ними на минные поля, спасая их от гибели. Часто, с наглухо задраенными водонепроницаемыми дверьми, готовый взорваться ежеминутно, подбирался “Ермак” по минному полю к унесенным пароходам».

В 1922 году «Ермак» возглавил ледокольно-спасательную эскадру Петроградского порта, в состав которой входили новые линейные ледоколы «Святогор» (он же «Красин») и «Ленин», а также четыре вспомогательных рейдовых ледокола. Командовал отрядом бывший штурман «Ермака» М. В. Николаев. За зимне-весеннюю навигацию 1922–1923 годов было введено в порт и выведено из него 108 судов.

С 1924 по 1934 год 80 % внешнеторгового оборота молодой Советской республики шло через Ленинградско-Кронштадтский портовый узел. И «Ермак» обеспечивал непрерывность навигации по этому важнейшему транспортному каналу.

Однажды ледокол потерял на мели винт. Было это так: стояла влажная, стылая балтийская зима. «Ермаку» поручили проводку очередного транспортного каравана из Ленинграда в Германию. Ледокол развел пары и начал окалывать льды вокруг вмерзших за время стоянки пароходов и на заднем ходу напоролся на подводный отрог недостроенной южной портовой дамбы. Левый винт сломался, а левая машина корабля, освободившись от нагрузки на валу, резко набрала обороты и едва не пошла вразнос – слава богу, механики успели оперативно стравить пар из цилиндров…

Спущенный за борт водолаз всплыл и, стуча зубами от холода, доложил, что левый гребной винт и часть дейдвудного вала полностью оторваны. На докование? Но все ближайшие доки были заняты. В результате решено было заказать в портовых мастерских новый винт вместе с оконечностью вала и примонтировать на месте – в ледяной воде. Это был первый прецедент бездокового ремонта винта в зимних условиях в нашей стране. Причем выяснилось, что ремонт