Кузя - Виктор Александрович Блытов

– Ты сам видел Борзоева, когда он расстреливал стариков? Да, ты сам это видел? И ты подтвердишь свои слова на Коране, если это потребуется? Ой, Мурат, не жалко тебе своего второго уха. Но вранье есть вранье и за него надо отвечать! Так вот, в эти дни я был все время в отряде Мовсара Борзоева, и мы не спускались на плоскость, а были рядом с вашим генералом Хутиевым. И он это подтвердит!

Мурат задрожал, как осиновый лист, и из его глаз полились слезы.

– Хорошо, я сдержу слово и сохраню тебе жизнь! Но передам тебя, – Осипович выдержал паузу, – Борзоеву лично и ты ему расскажешь, кто нападал на село Миндальное, и кто расстреливал стариков. Кстати, Борзоев здесь недалеко и ждет тебя.

С объятыми ужасом глазами Мурат смотрел на Осиповича.

– Дима, давай сейчас спускайся с Манылой и Сашей вниз! – приказал Кузьма Вороненко, – и все доложишь, что этот рассказал здесь Кузьме. Возьмите с собой этого! Мы с Бесланом, Димой и Маугли еще раз все здесь обойдем и обследуем. Этого забираете с собой, и пусть Кузьма его переправит Борзоеву. Мовсар давно хотел узнать, кто это прикрывается его именем и думаю, он удовлетворит свое любопытство. Беслан, перевяжи его пока! И через пять минут в путь! Завтра в два часа приведете сюда отряд Кузьмы, Меношина на это место, иначе нам в одиночку не справиться будет с двумястами подготовленных и вооруженных боевиков!

Маныла взвалил, как пушинку, перевязанного и перепуганного его видом Мурата на плечо. Перед уходом Беслан засунул отрезанное ухо в карман Мурату.

– Возьми на всякий случай, может, пригодится!

Когда всходило солнце, Осипович, Беслан, Маугли и Николаев уже обошли практически гору по плато и, периодически спускаясь, разведали и проверили правдивость слов Мурата. К концу дня они знали расположение минных полей, ловушек, сигналок, сектора просмотра укреплений, расположение постов и засад отрядов боевиков, выходы и подходы с горы Цузункорт к Аргунскому ущелью.

Вечером на плато поднялся большой отряд во главе с Кузьмой и Николаем Николаевичем. Семенова по болезни оставили с одним отделением Алешечкина в базовом лагере.

– Тело Женечко отправили на объект «Север» для последующей отправки на Кубань! – проинформировал Кузьма Осиповича. – Внизу на развилке оставили крупную засаду, чтобы никто не подошел со стороны Мешехи, если кто-нибудь попытается перекрыть нам отход. Вороненко там старший.

– Ущелье Вагичу заканчивается горной тесниной и перевалом в грузинскую Хевсуретию. Пройти в Грузию можно, но сложно, во всяком случае, через этот перевал с грузами, – начал рассказывать Осипович, когда собрались все командиры отрядов и групп, – предлагается поставить их в два огня отсюда и со стороны хребта Вегелем. Они находятся в самом ущелье и там довольно узко, растительности немного. К Вагичу идут несколько ущелий, но Мышастин и Меношин и их группы, имеющие специальную альпинистскую подготовку, вполне могут спуститься и приблизится к лагерю со стороны хребта Вегелем на дальность прямой видимости и ведения огня. Наш отряд подходит со стороны Цузункорта и спускаемся вниз на дальность огня. По моей команде, как только начнется рассвет – в семь часов пять минут с началом рассвета – и красной ракете группы Мышастина и Меношина со своей стороны огнем гранатометов разносят их домишки, землянки, сараи к чертовой матери. Наши и их снайпера уничтожают всех, кто пытается оказать сопротивление. Радисты давят все волны боевиков, чтобы не смогли вызвать помощь. В плен никого не берем за исключением их командира Кож-Ахмеда. Снайперам ювелирная задача его обезножить и обезоружить, не дать застрелиться. Ставим боевиков в два огня и уничтожаем. Саперы предварительно минируют все возможные пути отхода, как со стороны теснины, так и со стороны ущелья Мешехи. Это задача ребят Мирошенко и всех саперов. Утро, внезапность, паника должны быть на нашей стороне. Уничтожаем оставшихся, выносим тела наших ребят. Если все же удастся вызвать подмогу со стороны ущелья Мешехи, их встречает группа Николая Николаевича и держит до нашего подхода со стороны Цузункорта. Их около двухсот человек – это много, но на нашей стороне внезапность. У нас не может не получиться. Подмогу отбивает группа Николая Николаевича и первого взвода во главе с Волковым, и туда мы сможем доставить минометы Лихошерста, которые в этом случае окажутся там не лишними. Мне кажется, что уничтожить боевиков мы обязаны всех и отомстить за своих ребят. После этого можно думать, как выходить на господствующие высоты со стороны Цузкункорта за Аргунским ущельем. Обеспечив себе безопасность с тыла, мы можем им наглухо на время закрыть Аргунское ущелье при наличии авиационной поддержки и высадки десантников.

Кузьма, лежа на земле, ковырял в зубах травинкой, привстал на локоть.

– Надо быть внимательными, в лагере могут быть наши пленные и гражданские лица. Их надо беречь. И во-вторых, я против убийства тех, кто не оказывает сопротивления и сдается в плен. Мы казаки, а не живорезы и наша задача не уничтожить всех. Во всяком случае, даже боевикам надо показать, что мы не они. Мы – представители государства и должны действовать от его имени. Среди боевиков много обманутых.

– Кузьма Степанович! – не выдержав, с отчаянным выражением лица, перебил Кузьму Миша Осипович, – они распяли наших ребят, они без жалости убивают солдат и взрывают колонны. Их двести человек. Мы в разведке, что с ними делать будем? Не принято оставлять в живых свидетелей!

– Миша, мы казаки, мы первый отряд и обязаны всем показать, что мы казаки, а не обезумевшая армия, мы знаем ради чего мы здесь! – Кузьма встал и лицо его изменилось, его обросшие короткой рыжеватой щетиной щеки покраснели, – пойми ты, чудак, мы должны доказать боевикам, что мы лучше их. И представь, закончится в конце концов эта война и терским казакам придется жить рядом с чеченцами. Мы же не собираемся их всех перебить вместе с женщинами, стариками, детьми? И как им и нам дальше жить? Это же такая кровная месть пойдет, что еще два века не остановишь! Правильно я говорю Настена? – Кузьма обратился за поддержкой к Насте, стоявшей со своей снайперской винтовкой и слушавшей монолог командира.

– А я чо? После этой войны я здесь жить не останусь, даже если мы победим. Слишком мы, я имею ввиду армию и милицию, уж наследили в Чечне, наделали разных нехороших дел. Даже те чеченцы, которые ранее к нам относились нормально, теперь смотрят волками! – Настя почесала пальцем сбоку нос, смахнула слезу и продолжила, – рассказывали бабы, еще когда мы жили в станице, что