Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну? - Леонид Маратович Павлов

под влиянием докладов о плохом обращении поляков с немцами в некоторых частях Польши, – последствия вполне очевидны. Хессе сказал Вильсону, что он лично видел несколько секретных докладов о таком обращении поляков с немцами, и он убежден, что эти доклады раскрыли такое положение вещей, которое неизбежно произведет на Гитлера негативное впечатление.

2) После урегулирования данцигского вопроса Гитлер выдвинет предложения по общему урегулированию, в которых он намерен пойти настолько далеко, насколько это возможно, чтобы удовлетворить желания Англии. Гитлер будет готов предложить Англии союз.

3) Отклонение этого нового предложения будет рассматриваться Гитлером как нежелание Англии достичь взаимопонимания с Германией; Англия должна будет считаться врагом Германии. Это означало бы борьбу до конца между двумя странами. Хессе сказал в этой связи, что Гитлер огорчен тем, что его усилия достичь взаимопонимания между Англией и Германией потерпели неудачу. Он искренне заинтересован в этом, однако уже испытывает сомнения в возможности достижения такого взаимопонимания в настоящее время. Аргумент, что «доверие должно быть восстановлено», также соответствует точке зрения Германии.

Хессе сказал, что это и есть те три пункта послания, которые ему было поручено передать, добавил, что имеет полномочия обменяться мнениями, и сказал, что, как он полагает, его руководители думают, что Англия намерена обмануть их в данцигском вопросе. Немцы опасаются, что, если они начнут переговоры по более широкому кругу вопросов, данцигский вопрос может ускользнуть. В связи с этим, сказал Хессе, они сочли невозможным выйти за рамки заявления о том, что после решения данцигского вопроса будет сделано предложение, которое, как они надеются, будет приемлемо для Англии в отношении других вопросов. Они полагают, что англичане намерены исключить данцигский вопрос из повестки дня. По-видимому, доклад Дирксена не вносит ясность в вопрос об исключении данцигской проблемы. Дело заключается скорее в том, чтобы попытаться расширить рамки переговоров и таким образом позволить обсудить его на более общем фоне, в надежде, что будут созданы условия, благодаря которым этот вопрос станет менее острым, чем в случае, если бы он обсуждался сам по себе.

Хессе спросил, нельзя ли выработать формулу, которая рассеяла бы сомнения, – не обязательно, чтобы в ней говорилось, что данцигский вопрос будет включен в любую повестку дня, но что он будет обсуждаться наряду с другими вопросами. По его мнению, нужно продолжить попытки выработать такую формулу, Он считает, что нужно уговорить польское правительство вести переговоры непосредственно с правительством Германии. Он знает о предпринимаемых Буркхардтом усилиях, и, как он полагает, могут быть достигнуты некоторые успехи. Однако это будет зависеть от того, прекратят ли поляки плохо обращаться с немцами.

Хессе упомянул о визите Гендерсона, который он нанес Вайцзеккеру в начале прошлой недели, и сказал, что повторение (если действительно это имело место) во время визита заявлений о намерении выполнить английские гарантии было ошибкой. Хессе сказал, что Гитлеру хорошо известно, что, если начнется война между Германией и Польшей, Англия не останется в стороне. Он сказал, что это полностью сознают как Гитлер и Риббентроп, так и другие руководители, и что Гитлер это полностью учитывает, хотя ему еще трудно понять, почему англичане должны в такой степени упорствовать в данцигском вопросе. Они рассматривают его как часть общей проблемы по пересмотру Версальского договора и не считают, что это в какой-то степени сравнимо с сопротивлением агрессии в отношении Румынии и т. д. Хессе сказал, что было бы большой ошибкой со стороны Англии продолжать заявлять о решимости выполнить свои обязательства; единственным результатом этого было бы раздражение Гитлера, который, как подчеркнул Хессе, ясно понимает создавшееся положение. Вильсон особенно отметил это утверждение Хессе, так как он его сделал добровольно, и оно не было результатом какого-либо вопроса со стороны Вильсона.

Хессе сказал, что он доволен, что не были установлены дата или даты, или, по крайней мере, они не были установлены, когда он покидал Германию четыре дня тому назад.

Хессе, хорошо знающий Англию, открыто заявлявший о большом желании улучшить отношения между двумя странами, сказал в заключение беседы, что, если есть что-либо, что он может сделать, или если желают передать через него любое послание или сообщение – он к услугам английского правительства. Он один из первых последователей Гитлера и тесно связан с фюрером в течение последних двадцати лет. Ему вполне понятны настроения в Англии и насколько трудно в политическом плане согласиться с германской интерпретацией послемюнхенских событий. Говоря от себя лично и с большим убеждением, Хессе сказал, что, хотя он и находит мои высказывания вполне объяснимыми, он считает, что урегулирование в Данциге, плюс дорога в Восточную Пруссию, является последним требованием, которое Гитлер вынужден предъявить в качестве нерешенного вопроса Версальского договора985.

Как мы помним, 22 августа Чемберлен в письме к Гитлеру призвал фюрера разрешить польско-германские противоречия мирным путем и прямо заявил Гитлеру, что в том случае, если война, несмотря на все усилия, будет развязана, Англия, в соответствии с принятыми обязательствами, выступит на стороне Польши. Гитлер 23 августа ответил, что Германия никогда не искала, конфликта с Англией, что Германия выдвинула Польше разумные предложения и готова была решить проблему Данцига в переговорах с польским правительством, но Польша эти предложения отклонила, и что предостережения Чемберлена не применять силу, Германию не остановят. По сути дела, оба руководителя крупнейших европейских государств разговаривали друг с другом языком ультиматума. Гитлер, зная, что в Москве или уже подписан, или вот-вот будет подписан пакт о ненападении с Советским Союзом, чувствовал себя уверенно, впрочем, не настолько, чтобы начать войну 25 августа, в тот день, когда он сам назначил вторжение в Польшу, а ждал, пока Верховный Совет СССР пакт ратифицирует.

23 августа, то есть, как раз в тот день, когда в Москве Молотов и Риббентроп подписывали пакт о ненападении, и уже нельзя было ничего изменить, заведующий политическим отделом МИД Германии Эрнст Вёрман принял малоизвестных, и, судя по всему, малозначительных посетителей – Шёне, которого сопровождал английский гражданин Коттон, имевший первоначальное желание переговорить с Вайцзеккером. Коттон, спросил, не мог ли бы он встретиться с Герингом, чтобы тот инкогнито приехал в Англию. По этому вопросу он будто бы говорил с видными английскими политическими деятелями, и даже переписывался с Галифаксом. Он показал Вёрману написанное от руки письмо якобы Галифакса, в котором министр, отвечая Коттону на его письмо, в довольно холодных выражениях сообщает о своем согласии встретиться с названным лицом, если оно прибудет в Англию. Имя Геринга в письме названо не было, но Коттон сказал, что речь идет именно о