Дюнкерк - М. П. Николаева

Черчилль пишет, что во Франции соотношение сил между Германией и Англией составляло два к одному и даже три к одному в пользу Германии, а в битве за Дюнкерк даже четыре к одному и пять к одному. Эти цифры, возможно, недалеки от истины, даже при том, что, на мой взгляд, большое количество вылетов, которые совершали немецкие самолеты (от трех до шести в день у легких самолетов), вполне могло стать причиной ошибок при визуальных оценках. К сожалению, классические боестолкновения между истребителями, благодаря которым можно было бы составить ясную картину, происходили весьма редко. Мы могли поставить себе в плюс тот факт, что операции, проводимые нашими атакующими силами, как правило, осуществлялись в соответствии с определенным планом, в то время как англичане вынуждены были приспосабливать свои действия к нашим».

Сетования Кессельринга на усталость летчиков и просчеты Геринга вполне обоснованы – к началу эвакуации, то есть к 27 мая, немецкие ВВС уже 17-й день вели беспрерывные операции и были на самом деле измотаны. Но некоторые исследователи воздушного боя над Дюнкерком считают, что германская авиация не смогла добиться успеха (то есть не помешала англичанам вывезти с континента столько людей) в том числе и из-за просчетов самого Кессельринга.

Все-таки Германия в отличие от Англии никогда не была морской державой. То есть флот у нее был, и немалый, но не было привычки относиться к нему с достаточной серьезностью. Поэтому на протяжении всей операции основная доля усилий немецких бомбардировщиков приходилась на город и порт Дюнкерка, а также на длинную полосу морского побережья. И вряд ли это было правильной тактикой. В городе были хорошие бомбоубежища, портовые сооружения Дюнкерка и так были разрушены, дополнительные бомбардировки уже не могли им особо повредить. А что касается побережья, то, как писал Черчилль, «непрерывная воздушная бомбардировка войсковых масс, расположившихся вдоль побережья, причинила им незначительный ущерб. Бомбы увязали в мягком песке, который уменьшал силу взрыва, все это было почти безрезультатно». Потери, которые англичане несли во время бомбовых ударов по побережью, были несоизмеримы с масштабом усилий немецкой авиации. Проще говоря – толку от этих бомбардировок почти не было.

Другое дело – удары по флоту. Даже военные корабли были вооружены довольно слабо и представляли из себя уязвимые цели. О гражданских судах и говорить нечего, без поддержки авиации они вообще не могли за себя постоять. Так что, если бы немецкие ВВС с самого начала сосредоточились на охоте за кораблями, еще неизвестно, на чьей стороне был бы успех. Достаточно вспомнить те три эсминца, после потери которых адмиралтейство ударилось в панику и вообще отобрало у Рамсея все современные эсминцы. Англия всегда делала ставку на флот, и если бы встал вопрос, что потерять – сухопутные силы или флот, легко догадаться, в пользу кого был бы сделан выбор.

Глава 7

Последние рубежи

30 мая остатки французской армии и английских экспедиционных сил отошли на последние оборонительные рубежи дюнкеркского плацдарма. Больше двухсот тысяч человек оказались зажаты на узком заболоченном побережье, покрытом песчаными дюнами и каналами. На западе оборону держали французские войска, на юге и востоке до Ньивпорта – англичане. Плацдарм вытянулся вдоль побережья и был настолько узок, что немцам с их позиций был фактически виден Ла-Манш. В полночь Горт отправил в штаб министерства сообщение, что «оборонительные позиции на дюнкеркском плацдарме долго удерживать невозможно».

А генерал Гальдер наутро записал в своем дневнике: «В окруженном нашими войсками «мешке» начинается процесс разложения. Английские части обороняются стойко и ожесточенно, тогда как часть сил устремилась к побережью и пытается на судах и кораблях всех видов бежать через пролив. Разгром!» Уильям Ширер, анализируя этот дневник, сделал пометку, что Гальдер использовал «название знаменитого романа Эмиля Золя, в котором отображено поражение Франции во франко-прусской войне».

Похоже, что Гальдер был настроен слишком оптимистично, когда писал про разложение в войске союзников, и скорее выдавал желаемое за действительное. По свидетельствам тех, кто в то время находился в окружении, хоть до идеального порядка там было далеко, но тем не менее, как пишет Дивайн, «моральное состояние войск при выходе к побережью и к Дюнкеркскому молу отвечало самым лучшим традициям английской армии и даже преумножало их».

Правда, в первые дни эвакуации и особенно до того, как она началась официально и с побережья вывозили «лишние рты», бардак, несомненно, был, и еще какой. Люди в панике ломились на суда и любые плавсредства, не предназначенные для такого количества человек. В результате те просто переворачивались или тонули из-за перегрузки. Но все это происходило из-за отсутствия руководства – люди не знали, что делать, кого слушать, и начинали паниковать. После того как в Дюнкерк прибыли офицеры, которые, как положено, отступали в арьергарде, дисциплина быстро наладилась. И даже несмотря на то, что у скопившейся на плацдарме массы людей не было единого командования и каждый корпус слушался своего собственного начальства, порядок все-таки сохранялся. Во многом этому способствовало то, что первые успешные эвакуации дали солдатам надежду, что ничего еще не кончено, страна их не бросит, всех обязательно спасут.

«На южном участке фронта французы пытаются атаками с различных направлений ликвидировать наш плацдарм на Сомме, – писал дальше Гальдер, – чтобы между нашими и их войсками оказалась река. Значит, у них чисто оборонительные планы. Этому не приходится удивляться, так как при сложившейся в настоящее время обстановке им нечего и думать об общем эффективном наступлении. Французы вынуждены очень экономно расходовать свои силы. Среди попавших в плен еще один командующий армией…

Мы потеряли время, поэтому кольцо вокруг французов и англичан было замкнуто медленнее, чем это было возможно. Главное состоит в том, что вследствие остановки механизированных соединений кольцо не замкнулось на побережье и теперь нам приходится лишь созерцать, как многие тысячи солдат противника у нас под носом бегут в Англию, так как из-за плохой погоды авиация не может действовать».

Почему пришлось остановиться танкам и прочей технике? Дело в том, что последние укрепления, защищающие плацдарм, союзники сделали в основном по берегам каналов. И хотя ширина этих каналов была невелика, а в некоторых местах лишь немного превышала ширину обычного противотанкового рва, зато у них были очень крутые берега и большая глубина. Поэтому танки форсировать эти каналы не могли. А кое-где англичанам и французам удалось даже затопить участки местности перед каналами, сделав их совершенно непроходимыми для бронемашин.

В итоге немцам пришлось атаковать пехотой, а это оказалось