Кузя - Виктор Александрович Блытов

Остановленные дружным отпором из подвала, оставшиеся в живых, боевики побежали назад в свои развалины, на дороге осталось лежать еще человек десять-двенадцать без движений и один катавшийся на земле и держащийся за живот был просто брошен. Василиса сумела все же положить еще троих, пока они добежали назад и скрылись за остатками стен. Последний завалился уже у самых развалин, откуда раздавался бешеный огонь и гневные крики. Патронов боевики не экономили, и было понятно, что их у них много.

– Отставить огонь! Беречь патроны! Головы не подставлять! – приказал Кузьма и выстрелы прекратились.

На дороге перед развалинами остались лежать человек пятнадцать, а может, и больше.

Сегодня это были живые люди со своими проблемами, семьями, любимыми, недоделанными делами в своих домах. У кого-то были семьи, дети. От этих мыслей у Кузьмы заболел зуб, и он потер грязной рукой щеку.

Он лег на спину и сквозь расщелины в развалинах увидел яркое синее небо и проносившиеся там высоко белые облака. Где-то далеко промелькнул вертолет, явно разворачивавшийся для атаки.

Кузьма прокричал, лежа на спине:

– Калмык! Ты наблюдаешь за двором! Смотри, чтобы нас не обошли! Отец Михаил! Тоже вместе с ним смотрите внимательно! Если ударят сзади – это конец.

С первого этажа раздался голос Саши Эриндженова:

– Наблюдаю внимательно! Муха не проскочит.

С противоположного конца подвала раздался голос отца Михаила:

– Наблюдаю! Но Настена говорит, что надо бы исповедовать – еще один раб божий у нее Богу душу отдает!

«Дождаться бы до ночи, – подумал Кузьма, – тогда можно что-то предпринять».

Солнце пока стояло над головой.

Кузьма по флотской привычке определил – около полудня.

Со всех сторон захваченного боевиками города доносились звуки выстрелов, ухали взрывы гранат, иногда просушивались выстрелы артиллерии и взрывы бомб.

«Два часа как приехали и на тебе! Как это могло приключиться? Кто промухал? Кто виноват? Опять предательство?» – думал, видимо, каждый из его бойцов.

Почему-то сердце застучало громче, чем обычно. Кузьма опять вытер платком кровь на виске и щеке. Нет, Кузьма не боялся смерти и не боялся умереть. Почти полгода на этой войне в самых опасных местах давали себя знать. Он привык к смерти и относился к ней, как к чему-то далекому, отстраненному и не имеющему к нему никакого отношения. Боялся одного – струсить или, что еще страшнее – попасть в плен. Еще боялся одного – потерять любого из своих людей и лихорадочно пытался найти выход из этого безвыходного положения. Выхода, казалось, не было никакого, кроме одного, как с честью умереть. Но и это еще надо суметь. Главное, чтобы не ранили, не обездвижили, не взяли неспособного оказать сопротивление в плен – тогда будут издеваться, мучить. Или надо ждать, когда подойдут на помощь свои. Или ждать ночи, чтобы попытаться всем уйти.

Рассчитывать на помощь было сложно, судя по поведению боевиков. А в штабе, что они там, совсем одурели или бросили нас всех на растерзание по всему городу? Ведь не даром они там погоны генеральские носят? Не могут же за просто так бросить своих? Мысли терзали Кузьму, ибо он чувствовал себя ответственным за людей из своего отряда, за раненых и умирающих солдатиков и даже теперь за СОБРовцев молодого, розовощекого майора Саши Ястребова.

Теперь он смог, как следует, рассмотреть Сашу Ястребова. Тот был в добротном специальном камуфляже, поверх которого был надет бронежилет, а сверху бронежилета надета на нем черная разгрузка с запасными магазинами и гранатами. Под правым погоном черный берет. На голове надета хорошая каска, типа «Сфера». У плеча прищелкнута радиостанция типа «Кенвуд». Улыбающееся розовощекое лицо придавало Саше добродушный вид. Внешний осмотр удовлетворил Кузьму.

– У тебя все так, как ты, снаряжены?

– Т-т-так точно, вся р-р-р-рота была! Мы ох-х-х-храняли з-з-з-здание М-М-МВ-В-ВД, но г-г-г-генерал-майор Окружнов и полковник В-в-в-верховой дали приказание н-н-н-н-нашему к-к-калининградс-скому в-взводу пробиться к ж-ж-железнодорожному в-в-в-вокзалу и взять его. По п-п-п-пути мы п-п-п-попали в засаду. Подполковник Х-х-х-хижняк приказал нам всех прикрывать, а сам ушел в сторону М-М-МВ-В-В-Д с ранеными, а нам приказал любыми средствами выполнить п-п-п-п-приказ. Не п-п-п-получилось! – угрюмо сказал он.

– С одним отделением взять вокзал? – Кузьма хмыкнул, – да его сейчас бригадой не возьмешь с броневым подкреплением и предварительной обработкой артиллерией. Ваши генералы и полковники с ума что ли посходили? Вас же ваш Хижняк на чистую смерть отправил! Они что, не понимают обстановки?

– А ч-ч-что в-в-вы, т-т-т-товарищ п-п-п-под-п-п-п-полковник, п-п-п-п-предложите м-м-мне д-д-д-д-делать? Н-н-н-н-не в-в-в-выполнять п-п-приказ? А т-т-там, по-о-м-моему, в-все растерялись и н-н-не соо-о-о-бражают н-ничего!

– Да нет, я не понимаю, зачем вас отправили на верную смерть, за что? Кому это было надо? И зачем? Извини, Саша, пытаюсь понять и не могу. Вот ты пробился почти до вокзала. И что? Вон он вокзал. А нам бы его не взять, а самим бы ноги унести отсюда поскорее!

– У них там есть п-п-п-подполковник Р-р-р-р-ржавцев из с-с-сибирского ОМОНа. Он в-в-в-в-вчера снимал б-б-б-блокп-п-п-п-посты с южных н-н-н-н-н-направлений и уб-б-б-брал почти в-в-весь ч-ч-ч-чеченский ОМОН из Г-г-грозного. Я высказал свои н-н-н-н-н-н-н-недоумения п-п-п-полковнику В-в-верховому. Ох-х-раны в городе то не осталось никакой! Н-н-но он-н н-н-не от-тр-р-реагировал. А т-т-там сборы к-к-к-какие-то г-г-г-генералов. С-с-со всей Р-р-россии г-г-генералов милицейских пос-с-собрали. Теперь все там отбиваются.

У Кузьмы при упоминании о Ржавцеве перекосилось лицо и запульсировала венка на виске.

– Тогда понятно, где появляется этот Ржавцев – у нас начинаются проблемы. Он с чеченскими боевиками как-то повязан! Мы с ним сталкивались тоже, и он убил моего фельдшера, траванул отравленным вином блокпост десантуры. Я его взял, но его как-то освободили и даже дали ему звездочку на погоны.

Ястребов ничего не ответил, а лишь засопел.

– Вон вокзал, здесь по прямой метров пятьсот будет через площадь! – показал Кузьма в краешек окна, – мы с вокзала сюда отступили. Там все захвачено боевиками. Какой-то дурак прислал сюда сегодня утром батальон – человек триста солдат-новобранцев вообще без вооружения и командиров и их почти сразу расстреливали, как баранов на скотобойне. Мы тоже только приехали из Моздока. Нам удалось с трудом увести сюда часть солдат и помочь им вынести их раненых под огнем. Остальных чехи или убили, или взяли в плен. А там на путях много эшелонов с вооружением почему-то стояли совсем без охранения. Так чехи и вооружились, как следует, и теперь прессуют нас по всему городу.

Майор выглянул в сторону вокзала и присвистнул. Чтобы пробиться туда, надо было пройти через позиции боевиков.

– А как там? Наши остались?

– Да никак! Только пленные и мертвые, возможно, что кто-то спрятался. Где-то левее идет бой,