Кузя - Виктор Александрович Блытов

Дядя Ахмед и другие Урус-Мартановские старики потребовали боевиков немедленно покинуть Урус-Мартан. Идут сложные переговоры, русских в городе почти не осталось, а Руслан, приведший сюда боевиков, настаивает на том, что столицей независимой Ичкерии должен стать именно Урус-Мартан. У них там получилась большая ссора и, возможно, что будет бой.

– Молодежь и жители Урус-Мартана поддерживают своих стариков и, скорее всего, будет сильный бой! – переводил сидевший рядом Лечо, – если Руслан не уведет своих из Урус-Мартана, то чеченцы будут стрелять в чеченцев. На улицах сильнейшее противостояние!

Чувствовалось, что Салех во время переговоров очень нервничал и в конце концов сказал, что хочет встретиться и с Русланом, и с Ахмедом Шариповым.

Через пару минут после переговоров Ханпаши по рации из коридора присутствовавшие на совещании стали выходить на улицу. Салех заглянул в комнату, где находились Володя, Али и Лечо.

– Лечо! Давай, поедешь со мной, остальные ждут меня здесь! – скомандовал он, вынимая пистолет из-под подушки. – Володя! Ты не нервничай, все нормально, здесь ты под моей охраной. Вас будут охранять на всякий случай!

От дома отъехали сразу несколько машин.

Через час вернулся обозленный Салех с Ханпашой и сразу уединились в комнате Исмаила. Пришедший Лечо рассказал, что боевики приняли решение уйти из поселка.

Вошедший Салех объявил, что Лечо, Али и Володя переезжают вместе с ним в Шали. Ханпаша принес Володе переодеться в форму боевиков, а его форму афганку забрал и выкинул в ведро. Володя еле успел переложить бросательные гвозди. Автомат Володи забрал себе, улыбаясь, Хамид.

– Тебе он пока не нужен, солдат.

У входа в дом Исмаила стояла Нива, в которую уселись практически все. За руль сел Ханпаша, рядом с ним сел Салех, сзади набились Али, Лечо, Володя и Хамид с двумя автоматами.

Машина тронулась с места в сторону выезда в Рошни-Чу. По дороге они обгоняли выходивших из поселка боевиков. Боевики шли, весело улыбаясь, многие были в новой форме одежды. Сзади их догоняла колонна, в которой были видны БМП, БРДМы и много заправщиков. Видимо, боевики выгребли все горючее и оружие, которое оставалось в Урус-Мартане.

Володя, зажатый между Хамидом и Али, мрачнел при виде этого торжества победы боевиков. Где-то в городе раздавались одиночные выстрелы. На одной из улиц вооруженные боевики гнали перед собой пленных русских солдат. Володя успел заметить, как одного спотыкнувшегося светловолосого кудрявого парня сбили с ног ударом приклада в спину и просто пристрелили из пистолета. Раздался смех и выстрелы в небо. Шарахнувшиеся было в сторону пленные, остались позади. Их сбивали ударами в сторону охранники, пропуская вперед машины.

В одном из отрядов боевиков, которые обогнали уже при выезде из поселка, Володя увидел нескольких русских солдат с оружием, шедшего среди боевиков и улыбавшегося Ненашева.

Урус-Мартан остался позади, впереди была неизвестность.

– Я против отправки Мансура в ваш госпиталь, Кузьма! Ты сам знаешь наших фэсников, для которых законы не писаны и договоренности не договорены, даже если они подписаны. Если вы будете хранить тайну, то я с позволения отца, – Мовсар посмотрел в сторону Гарсова, – оставлю Мансура пока у него. Если вы не против, то с вашей помощью или без я решу вопрос в Миндальном. Уйти из республики я могу только смыв кровь и позор со своего имени. Потом, если ваше руководство мне предлагает работу, то я буду работать на систему, но не против своей республики. Пусть здесь все делается без меня, несмотря, что меня здесь так подставили. Мои люди тоже должны будут работать со мной – это одно из условий нашей договоренности! – Мовсар закончил, глядя на Кузьму.

Он расположились у костра. Уже светало и солнце осветило верхушки соседних гор. Где-то далеко были видны снежные вершины.

Кузьма потянулся, посмотрел на Осиповича и на сидевшего рядом с ним Павленко. Оба они ели шашлык, делая вид, что переговоры с Мовсаром их не касаются.

– Мансуру нужна квалифицированная медицинская помощь. Давай тогда так – пусть его хотя бы осмотрит наш врач, он прилетит сюда с вертолетом, осмотрит и окажет первую помощь. Мы перенесем Мансура в Кеши в дом уважаемого Ширвани и после этого полетим решать твой вопрос в Миндальный. Остальные вопросы пусть решает Центр! – проговорил Кузьма, глядя Мовсару в глаза.

Мовсар слегка покраснел, что стало видно при восходящем солнце и, посмотрев мимолетом на Лом-Али, ответил:

– Спасибо вам за участие в моей проблеме, но вопрос Миндального – это мой вопрос, и я его буду решать без вас! Спасибо Алексею и тебе за Исламхаджиева! Мне очень жаль, что его захват привел к таким потерям, и я скорблю вместе с вами. Все это, естественно, значительно упрощает решение моего вопроса. Но я пока не понимаю, как смогу быть на вашей стороне, если я знаю лично тех, кто давал команды на бомбежки вашими самолетами и вертолетами ваших же войск, кто перебрасывал бойцов чеченского сопротивления в нужные места, кто отдавал команды на пропуск чеченских отрядов из окружения, кто сдавал нам маршруты движения ваших колонн, кто продавал оружие нам со складов Министерства обороны, кто передавал нам точные домашние адреса ваших офицеров. Да я у вас не продержусь и одного дня, как меня зачистят ваши или наши! Я буду просто мешать всем. Нельзя столько знать и просто жить! – Мовсар посмотрел на Кузьму, скрестил руки за головой и потянулся.

Кузьма скрестил руки перед собой и тихо произнес, слегка прикрыв глаза:

– Мовсар, я не специалист в ваших делах, а, можно сказать, случайный человек. И тонкости разведки знаю не все, да если и честно, то после всего, что я здесь видел – и знать не хочу. Но я понимаю вопрос так, что для всех, и наших и ваших ты мертв! И это даже хорошо, что тебя уже нет. Есть сын Ширвани Гарсова Магомед Гарсов и его борьба – это его борьба, пусть даже за честное имя его знакомого и друга Мовсара Борзоева, которого он мог и имел право знать. А это твое прикрытие, которое тебе дал отец Ширвани, будет работать столько, сколько необходимо, чтобы люди и с той, и с другой стороны забыли этот кошмар. А остальные вопросы я думаю, что ты решишь с Алексеем при встрече. Он в курсе всех проблем более, чем я. Знаю, что для твоих людей готовятся тоже чистые биографии, ничем не связанные с Мовсаром Борзоевым. Ну а Миндальный – это, если ты считаешь, твоя боль, твоя проблема!